Впрочем, в одном из писем к Олливанту, датированном летом 1878 года, есть фраза, красноречиво указывающая, что сюжеты все-таки «бродили» в сознании Рида, его творческое воображение работало, рождая новые замыслы. Описывая природу Фрогмора, местные достопримечательности, он писал: «Какое это все-таки подходящее место действия для «Белой перчатки», и я совсем не уверен, что не увлекусь новым, еще более амбициозным замыслом, — чтобы изобразить подлых кавалеров в их подлинном обличье — как шелудивых псов, — каковыми они и были в действительности». Видимо, уже тогда, в 1878 году, Майн Рид начал размышлять над историческим романом «Без пощады!» (No Quarter!), которому суждено было стать последней книгой писателя. Одной из тех, что ему уже не удастся подержать в руках, раскрыть, вдохнуть запах типографской краски. Но пока это были только невнятные замыслы, воплощение которых рисовалось неясной отдаленной перспективой. А жизнь продолжалась — с ее бесконечными заботами, хлопотами, увлечениями.

О последних следует сказать особо — они многое значили в жизни Майн Рида во Фрогморе, определяли характер и содержание его существования в сельской глубинке. Наконец, они придали и новый вектор литературной деятельности, стимулируя обращение к тем областям, которые интересовали и прежде, но Рид не имел возможности заняться ими.

В уединении, на ферме Майн Рид смог, наконец, свободно отдаться своему давнему увлечению — исследованию особенностей жизни и повадок животных и птиц. Еще в юности писатель проявлял способности натуралиста. Он был всегда в курсе новейших достижений естественных наук и очень много читал, сочиняя книги и просто интересуясь жизнью живого мира. Чрезвычайно насыщены разнообразной информацией из области ботаники и зоологии его романы — не только «юношеские» (что можно объяснить пресловутым «практическим знанием»), но и «взрослые». В этих особенностях — красноречивое свидетельство многолетнего увлечения беллетриста естественно-научным знанием. Но времени заняться собственными исследованиями у него никогда не было. И вот теперь такая возможность появилась. Конечно, она была изрядно ограничена его физическим состоянием — после болезни Рид передвигался в основном на костылях. Но животный мир Фрогмора и окрестностей был настолько разнообразен, что Рид, как свидетельствовала его вдова, называл окружающую местность «подлинным раем натуралиста». Слуги приносили ему пойманных животных. Местные охотники и фермеры-арендаторы ловили для него за небольшую плату птиц и мелких зверей. Среди этих людей у Рида было множество знакомцев, не исключая и весьма подозрительных личностей, промышлявших браконьерством. Все соседи на много миль в округе знали об увлечении писателя и отовсюду несли ему разнообразных птиц и животных. Обитали животные и в его доме. Элизабет Рид вспоминала: «В его комнате в клетках жили сова и сорока, а маленькая выдра, которую поймали на берегах ручья, свободно бегала по участку и ела с рук. Капитан просил, чтобы у его постели по вечерам оставляли молоко и рыбу, и сам кормил зверька. На газоне под окном нередко можно было видеть ястреба, которого Майн Рид взял из гнезда. Это было красивое маленькое создание и настолько ручное, что по свисту хозяина прилетало и хватало пищу прямо из рук. Совсем другим был злобный барсук. Когда его тревожили в клетке, он рычал, фыркал, щелкал зубами и всякий раз норовил убежать. На газоне постоянно резвились белые бультерьеры, кошки с котятами и козы с козлятами».

Ограниченная подвижность имела и благоприятную для естествоиспытателя сторону. Не отвлекаясь на поимку животных, он мог больше времени посвящать их исследованию, изучению их строения и внутренних органов, чтению книг. Да-да! Майн Рид вскрывал трупы животных! У него был прекрасный набор хирургических инструментов, с которыми он весьма искусно управлялся. Нередко, спустившись к завтраку, миссис Рид заставала своего мужа за вскрытием крота, землеройки, змеи или какого-нибудь иного создания, которое убили и принесли работники.

Свои наблюдения Рид тщательно записывал и собирался издать серию очерков о животном мире края для журнала «Лив сток джорнэл», с которым тогда сотрудничал. Судя по всему, первые очерки серии, с предположительным названием «Натуралист на Уайе», он начал писать уже в 1880 году, продолжая работать над ними и в последующие годы. Ни один из очерков, однако, так и не был опубликован при жизни писателя. Позднее, в 1889 году, усилиями Ч. Олливанта и Э. Рид очерки были собраны в книгу и изданы под названием «Натуралист в Силурии»[137].

Было у Рида во Фрогморе и другое, не менее захватившее его увлечение — сельское хозяйство. Собственно, сельским хозяйством он занимался и прежде — в Джеррардз Кросс — держал конюшню, разводил овец норфолкской породы, огородничал, имел большую оранжерею, где экспериментировал с экзотическими растениями. Теперь его страсть приняла несколько иное направление — он увлекся выращиванием картофеля. Но и тут Рид пошел по своему пути. Из-за влажного климата эти места всегда считались благодатными для произрастания корнеплода. Но, вместо того чтобы выращивать привычные, «районированные» сорта, Рид выписал из Америки клубни мексиканского картофеля, занялся его селекцией и преуспел в этом деле. Собственно, с успехами в области картофелеводства и были связаны его первые публикации в «Лив сток джорнэл». В 1879–1880 годах Майн Рид опубликовал в журнале несколько статей, посвященных истории и особенностям выращивания картофеля — вообще и своего опыта в разведении мексиканских сортов — в частности. Эти публикации превратили Рида в признанного авторитета в этой области. К нему приезжали за советами, за семенным материалом. Особенно интересовались клубнями мексиканской картошки. В начале осени 1880 года он писал одному из своих «сельскохозяйственных» корреспондентов:

«Десять английских центнеров[138] уже разошлись. Даже если бы у меня было десять тонн, думаю, я смог бы их продать по той же цене. Только что я получил письмо от генерального консула Германской империи — он просит отправить ему два центнера».

В Герефорде Майн Рид вернулся и к другому, знакомому по Джеррардз Кросс, занятию — выращиванию овец. Но если прежде он просто выращивал овец норфолкской породы, то теперь занялся селекцией — выведением нового вида. Началось это увлечение в 1878 году. Однажды, возвращаясь на поезде из Лондона, он увидел из окна вагона животное странного облика. Позднее он описал его так: «…угольно-черная овца, с белоснежной мордой и хвостом такого же цвета». Причем хвост был необычно длинный и пушистый — «наподобие лисьего». В отаре было примерно 20 голов, но только одна овца имела такой странный окрас. На следующий день писатель вернулся и расспросил владельца, что это за овцы, откуда они и сколько стоят. Владелец рассказал, что куплены они в Уэльсе, называют их «горные овцы». Внимательно приглядевшись, Рид обнаружил еще одну овцу такого же необычного окраса и решил купить их. Цена оказалась приемлемой, и в тот же день овцы очутились у него в загоне. Из стада Рид оставил себе только двух — разнополых особей удивительной окраски. В первый же год путем скрещивания было получено несколько черных овец с белыми мордами и хвостами. Остальных, не отвечающих требованиям, Рид отбраковывал. Так, экспериментальным путем, писатель, как он полагал, вывел новую породу овец. Через пару лет у него образовалась целая отара необычной окраски животных, которых он (по имени пастуха, продавшего ему первых особей) назвал «овцами Джейкоба». И написал об этом статью в тот же «Лив сток джорнэл». Правда, его попытки утвердить статус особой породы и выставлять животных на сельскохозяйственных выставках натыкались на сопротивление устроителей, и его овец не брали. Видимо, писатель, как всегда, слишком торопился. Впрочем, ему было довольно и того, что он удивлял соседей. Вот что он сам писал по этому поводу: «Небольшого размера и очень изящные, эти необычные животные неизменно привлекали к себе внимание соседей — ведь таких никогда здесь прежде не видели. Люди, проходившие мимо луга, на котором паслись овцы, останавливались и разглядывали их, словно это было стадо антилоп или табун зебр».