«Но как я это сделаю, не вдаваясь в подробности? Не упомянув о способности тех вампиров овладевать сознанием людей? – подумал Джентри.– Они же не поверят мне. А если не поверят, я погиб».

– Нам нужно все,– жестко сказал Коуэн.– Все с самого начала.

Лимузин пронесся мимо мемориала Линкольна и снова направился к зданию Капитолия.

Джермантаун

Суббота, 27 декабря 1980 г.

С помощью своего «Никона» со 135-миллиметровыми линзами Натали Престон пыталась запечатлеть противоречия умирающего города: кирпичные и каменные дома, банк, зажатый с двух сторон постройками восемнадцатого столетия, антикварные магазины, забитые сломанной рухлядью, пустые стоянки, заваленные мусором, грязные улочки и аллеи. Она зарядила в «Никон» черно-белую пленку, не заботясь о ее зернистости, и ставила длинные неторопливые экспозиции, чтобы было видно все до малейшей трещинки в стене.

Накануне она набралась мужества и зарядила свою «ламу» тридцать второго калибра. Теперь револьвер лежал на дне ее большой сумки под вторым картонным дном, заваленный ворохами пленки и крышками от линз.

Днем квартал выглядел не столь отталкивающе. Вчера вечером, после того как самолет приземлился, Натали, ощущая полную растерянность, позволила своему соседу, назвавшемуся Дженсеном Лугаром, отвезти ее в Джермантаун. Тот заверил, что ему это по пути. Его серый «мерседес» стоял на долгосрочной стоянке. Сначала Натали обрадовалась, что приняла это приглашение: путь был долгим – по оживленному шоссе, через двухуровневый мост в самый центр Филадельфии и за ее пределы, снова через автомобильную развязку, по скоростной автостраде и еще раз через реку. Наконец они выехали к вымощенной кирпичом Джермантаун-стрит, петлявшей между темных лачуг и пустых магазинов. К тому времени, когда они добрались до отеля, в котором Лугар посоветовал ей остановиться, Натали не сомневалась, что от него вот-вот последует предложение подняться к ней в номер или показать ей свой дом, находящийся неподалеку. Но скорее всего, первое,– у него не было на пальце обручального кольца, хотя это ничего не значило.

Однако она ошиблась. Он высадил ее перед старым отелем, помог с сумками, пожелал удачи и отбыл. У нее мелькнуло подозрение, что он голубой.

Около одиннадцати Натали позвонила в Чарлстон и оставила свой номер телефона и номер комнаты на автоответчике Роба. Она надеялась, что он позвонит в начале двенадцатого, возможно, настаивая на том, чтобы она вернулась в Сент-Луис, но он не позвонил. Разочарованная, ощущая какую-то странную обиду и изо всех сил сопротивляясь желанию лечь и заснуть, она еще раз позвонила в Чарлстон в половине двенадцатого, но на пленке ничего не было, кроме двух ее звонков. Недоумевая и подсознательно испытывая некоторый страх, она легла спать.

При дневном свете все казалось более обнадеживающим. Хотя от Джентри так и не поступило никаких посланий, Натали позвонила в «Филадельфийский обозреватель» и, упомянув имя своего чикагского издателя, смогла получить некоторые сведения от редактора газеты. Подробности преступления все еще оставались покрыты мраком, очевидным было лишь одно – четверо членов банды были обезглавлены. Штаб братства Кирпичного завода располагался в городской расчетной палате на улице Брингхерст, всего в миле с небольшим от отеля Натали на Челтен-стрит. Она нашла телефон расчетной палаты, позвонила и назвалась репортером из «Сан-таймс». Священник по имени Билл Вудз назначил ей встречу на три часа и пообещал уделить пятнадцать минут.

Весь день Натали занималась осмотром Джермантауна, все дальше и дальше углубляясь в лабиринты улиц и запечатлевая их на пленку. Это место, как ни странно, обладало странной притягательностью. К северу и западу от Челтен-стрит высились большие старые дома, хотя и заселенные несколькими семьями, но все же сохранявшие намек на зажиточность их обитателей, к востоку же от улицы Брингхерст тянулись ряды полуразвалившихся двухквартирных домов, заброшенных машин, и повсюду царила атмосфера безнадежности.

За Натали следовала целая толпа хихикающих ребятишек, канючивших, чтобы она их сфотографировала. Натали не возражала. Над головой прогремел поезд, из раскрытой двери за полквартала от них раздался женский крик, и ребятишки рассеялись, как листья, унесенные ветром.

Посланий от Роба не было ни в десять, ни в двенадцать, ни в два. Натали решила, что надо дождаться одиннадцати вечера.

В три часа дня она постучала в дверь большого здания в стиле двадцатых годов, высившегося среди груд булыжника, закопченных многоквартирных домов и фабричных складов. Перила на крыльце были выломаны, окна на третьем этаже забиты досками, но кто-то потрудился недавно покрасить дом дешевой желтой краской, отчего он выглядел так, будто болен желтухой.

Преподобный Билл Вудз, неуклюжий белый мужчина, усадил ее на стул в захламленном кабинете на первом этаже и стал жаловаться на недостаток финансирования, бюрократические препоны для осуществления такого проекта, как создание общинного дома, и слабую помощь со стороны молодежи и общины в целом. Слова «банда» он не употреблял. Краем глаза Натали видела, как по коридорам ходят молодые чернокожие парни, со второго этажа и из подвала доносились крики и раскаты смеха.

– Могу я побеседовать с кем-нибудь из братства Кирпичного завода? – поинтересовалась она.

– О нет! – воскликнул Вудз.– Ребята ни с кем не хотят говорить, кроме телевизионщиков. Им нравится сниматься.

– Они живут здесь? – спросила Натали.

– О господи, конечно нет. Они просто часто собираются тут для отдыха и дружеских бесед.

– Мне надо переговорить с ними,– решительно сказала девушка и встала.

– Боюсь, это… эй, мисс, постойте, подождите! Натали вышла в коридор, открыла дверь и поднялась по узкой лестнице. На втором этаже около дюжины парней толпились вокруг бильярдного стола или валялись на матрасах, раскиданных по полу, покрытому линолеумом. Окна были забраны стальными решетками, Натали насчитала четыре пневматические винтовки, стоявшие у подоконников.

Когда она вошла, все замерли.

– Тебе чего надо? – спросил высокий, невероятно худой парень лет двадцати с небольшим, опиравшийся на бильярдный кий.

– Я хочу поговорить с тобой.

– Ну и ну,– протянул бородатый юнец, лежавший на одном из матрасов.– Ты только послушай! Я хочу поговорить с тобой,– передразнил он.– Ты откуда свалилась, красотка? Из какого-нибудь долбаного южного штата?

– Мне нужно взять интервью.– Натали сама удивлялась, что у нее не подгибаются колени и не дрожит голос.– Об убийствах.

Повисло молчание, с каждой секундой становившееся все более угрожающим. Высокий парень, первым обратившийся к Натали, поднял свой кий и начал медленно приближаться к ней. В четырех футах от нее он остановился, вытянул руку и провел белым от мела концом кия сверху вниз между расстегнутыми полами ее куртки.

– Я дам тебе интервью, сука. Я с тобой пообщаюсь на полную катушку – ты меня поняла.