Христианства был направлен на то, чтобы выдвинуть на первый план божественный аспект посредничества Христа, это сопровождалось еще более открытым проявлениям доктрины Его искупительных страданий. Страсти Христовы — одна из самых главных и всепоглощающих тем Католического вероучения. Это великая тема для размышлений и молитв; она постоянно вызывается в памяти крестным знамением; она проповедуется миру в Распятье; она по-разному почитается во многих домах молитвы, обществах религиозных людей, благочестивых учреждениях и организациях, которые, так или иначе, находятся под именем и тенью Иисуса или Спасителя, или Избавителя, или Его Креста, или Его Страстей, или Его Святого Сердца.

4

Здесь можно упомянуть об особом развитии учения о Кресте, которое некоторые считают сильно противоречащим своему первоначальному смыслу [1] как очевидное искажение; я имею в виду введение Символа кроткого Иисуса в человеческое воинство, и использование эмблемы мира в качестве защиты в сражении. Если свет не имеет никакого отношения к тьме, а Христос — к Велиалу, какое отношение Он может иметь к Молоху, если Он пришел не вызывать огонь на врагов, не уничтожать, но спасать? Однако же, эта кажущаяся аномалия является лишь одним из примеров великого закона, который проявляется в развитии в целом, а именно, что изменения, которые на первый взгляд противоречат тому, из чего они выросли, в действительности, защищают или иллюстрируют это. Наш Господь Сам представлен у Пророков как воин, наносящий раны, в то время как Он получил их, и как прибывший из Восора в червленых одеждах, обрызганных кровью Его врагов[328]; и поскольку никакая война не является законной, кроме Справедливой, тогда, несомненно, требование, чтобы те, кто занимается таким ужасным делом, как лишение жизни ценой своей собственной, по крайней мере, имели поддержку Его Присутствия и сражались под мистическим влиянием Имени Того, Кто искупил Своих избранных, как воин, Кровью Искупления, с кровопролитием Его врагов, внезапным опрокидыванием евреев, и медленным и ужасным падением языческой Империи. И если войны христианских народов часто были несправедливыми, то причины этого заключаются не только в использовании религиозных символов сторонами, которые участвовали в них, хотя религиозная отговорка, возможно, увеличивает грех.

5

То же правило развития наблюдается в отношении доктрины Святой Троицы. Школа Социна выдвигает против Троицы возражение, что вера в нее разрушает любое истинное содержание Божественного Единства, как сильно последнее, возможно, ни исповедовалось бы; но Петавий, как мы видели [2], определил эту доктрину как особое представление Католического вероучения, содействующее той подлинной истине, которая, на первый взгляд, является малопонятной и компромиссной.

6

Эта репрезентация Католической системы найдена истинной даже в том, что касается тех особенностей ее, которые считаются протестантами наиболее подходящими для обвинений в искажениях и нововведениях. Протестанты утверждают, например, что почитание, воздаваемое изображениям в Католической Церкви, прямо противоречит Священному Писанию и обычаю первых веков. Что касается обычая первых веков, эта уже было ранее рассмотрено; здесь я сделаю одно замечание относительно аргументов протестантов по поводу Священного Писания.

Можно резонно поставить под сомнение, что заповедь, которая стоит второй в протестантском Декалоге, на которой основан их запрет на изображения, предназначалась в своем буквальном понимании не для временного использования. И давно известно, что, хотя никто не мог превзойти поздних иудеев в буквальном соблюдении Закона, тем не менее, это не спасло их от наказаний, касавшихся его нарушения. Если это так, то буквальное соблюдение Закона не отражает его евангельский смысл.

7

«И скажет последующий род, дети ваши, которые будут после вас, — говорит их вдохновленный законодатель, — и чужеземец, который придет из земли дальней, увидев поражение земли сей и болезни, которыми изнурит ее Господь: сера и соль, пожарище — вся земля; не засевается и не произращает она, и не выходит на ней никакой травы, … И скажут все народы: за что Господь так поступил с сею землею? какая великая ярость гнева Его! И скажут: за то, что они оставили завет Господа Бога отцов своих, который Он поставил с ними, когда вывел их из земли Египетской, и пошли и стали служить иным богам и поклоняться им, богам, которых они не знали и [которых] Он не назначал им»[329]. Во времена Христа иудеи не выполнили этот завет, за что они понесли наказание; однако же, они соблюдали букву Заповедей непреклонно и были известны среди язычников везде своей преданностью «Господу Богу отцов своих, Который вывел их из земли Египетской»[330], … и их ненавистью к «другим богам, богам народов, окружавших их»[331], которых Он не давал им. И если приверженность к буквальному соблюдению Закона не была защитой иудеям, отступление от буквы, возможно, не является виной христиан.

Нужно заметить, кроме того, что есть разница между двумя Заветами в их представлении символов Всевышнего. В Ветхом Завете было богохульством изображать Его как «вола, ядущего траву»[332]; в Новом Завете Третье Лицо Святой Троицы обозначало Свое Присутствие в виде Голубя, а Второе Лицо представляло Свою священную Человечность для поклонения под именем Агнца.

8

Из этого следует, что если буква Декалога есть лишь частичное указание для христиан, то является справедливым установить ее перед ними в качестве предписания, и можно пренебречь определенными деталями, не относящимися к этим предписаниям; так как, когда мы цитируем Пятикнижие в проповедях или лекциях, мы пропускаем стихи, которые ссылаются просто на временные обещания или церемониальный закон, обычаи, которые мы не принимаем во внимание, но без какого-либо намерения и без проявления непочтительности к священному тексту.

§ 2. Преданность Благословенной Деве

1

Можно с тревогой спросить, а если воздается почитание Святой Марии, которое выросло из любви к ее Всемогущему Господу и Сыну, не ослабляется ли преданность Господу, и можно ли превозносить другое существо, не удаляя своего сердца от Создателя.

В прибавление к тому, что уже было сказано на эту тему в предыдущих главах, я здесь заметил бы, что речь идет о сути, а не о предположении или догадке. Законное почитание, воздаваемое Святой Марии, и его отличие от непередаваемого поклонения, воздаваемого Богу, — пункты, на которых я уже подробно останавливался; но здесь вопрос стоит об осуществимости или целесообразности почитания, что должно быть определено тем, насколько оно осуществимо и является ли оно целесообразным.

Сначала я отмечу, что для тех, кто признает авторитет Отцов Эфеса, вопрос в немалой степени решен утверждением ими [Theotokos] или «Матери Божией», как титула Святой Марии, данного для того, чтобы защитить доктрину Воплощения и чтобы сохранить веру католиков от показного гуманизма. И