ШПИОНОВИЧ

По рекомендации будущего тестя, отца Вероники, я принял на работу его коллегу (в недавнем прошлом нашего резидента в странах Азии) Евлампия Шпионовича (имя и фамилия в целях конспирации, разумеется, изменены). Шпионович, он же Застенкер, он же Балдухин, он же Греховодов, он же Подлюк — в разное время под вышеперечисленными фиктивными псевдонимами работал в советских зарубежных представительствах, посольствах, консульствах то культурным атташе, то торговым атташе, то военным атташе, то эмиссаром "Красного креста и зеленого полумесяца", а также главой занимавшихся вовсе не экспортом фирм "Экспортлес", "Экспортхлеб", "Экспортрезина" и "Резинмашпромэксорт". На службу он приходил в спортивных тапочках, был поджар, высок и молодцеват, под жилетом или клетчатым пиджаком угадывалась рельефная мускулатура. Руку при пожатии стискивал так крепко, что не хотелось ему ее протягивать. Почему он в цветущем возрасте был отправлен в отставку? Оставалось лишь гадать. (Будущий тесть туманно намекал на дерганную и требующую постоянного напряжения специфику работы разведчика, из-за которой даже нестарики и здоровяки вынуждены рано уходить на покой.)

Вспоминаем вместе. Уходят ли работники ведомств, где служили будущий тесть и Шпионович, в полную и безоговорочную отставку?

Попутное замечание. На самом деле это я хотел покоя. Я устал от бесконечной гонки и не уменьшающейся горы нерассортированных бумаг. Я был так занят, закручен, загнан, что и будущий тесть и будущая теща по-прежнему оставались в статусе "будущих", а это, мне кажется, уже начинало их сердить.

Будущих, а реально — фактических родственников (что уж там говорить, мы ведь с Вероникой были мужем и женой, только не расписанными) — обижало, что я слишком пассивно отношусь к хлопотам по обустройству семейного гнезда. В связи с переизбытком поступавших в неограниченных количествах мешков цемента, кирпича, паркета и кафеля они занялись расширением подвальных помещений возводимого особняка. Решено было разместить здесь две сауны и турецкую баню, а также бассейны с теплой и холодной водой.

Несколько раз я предлагал Веронике съездить вместе на Капри — к выздоравливающей девочке, но моя ненаглядная никак не могла выбрать момент — потому что родители одни, без нее, с установкой отопительного котла ни за что бы не справились.

НАВОЗ

Осложняло ситуацию и еще одно обстоятельство.

Постоянно слыша о наших успехах в деле животноводства (и — в связи с этим — упоминания про навоз, который надо вывезти с ферм), отец Вероники, попросил раздобыть и подбросить на садовую половину дачной территории грузовик этого ценного душистого удобрения. Желая хоть как-то загладить и восполнить недостаток внимания к близким людям и продемонстрировать свою полезность для семейного клана, я обратился за помощью к Маркофьеву — признанному знатоку сельскохозяйственных тонкостей, взращивателю озимых и яровых, покорителю зябей и стороннику травополья.

— Нет проблем, — сказал он. И дал команду.

Вскоре на участок бывшего резидента в Африке были выгружены не один, а десять кузовов из ближайшего свинарника. А потом — еще десять из ближайшего коровника.

Жизнь в поселке временно замерла. Обитатели перестали сюда приезжать, пока удобрение не смыло в реку дождями.

ЕЩЕ НЕ РОДИЛА

Повторюсь: все мои действия были подчинены одной цели — победе Маркофьева на предстоящих выборах. Я был погружен в кипучую лихорадку его бескрайней деятельности и выматывался до умопомрачения. Дома и на достраивающейся даче появлялся редко. Рассуждая и сам себя убеждая, что Вероника должна же меня и мою замотанность понять. Извинить. Мы ведь с ней были настолько близки, настолько проникались заботами друг друга…

Поэтому к мелким проявлениям недовольства с ее стороны я относился не всерьез и даже положительно: они, на мой взгляд, свидетельствовали о неравнодушии ко мне. Что же касается вздорных претензий ее родителей, их эскапады и вовсе не следовало учитывать. Так я думал и, разумеется, ошибался.

Контрольный вопрос. Кого послушает образцовая дочь — мужа-дурака или умных родителей?

После очередного трехдневного отсутствия дома (мы с Маркофьевым посещали нефтепромыслы) — обида возлюбленной достигла столь высокой отметки на шкале возмущения, что ненаглядная просто не пустила меня на порог. Не открыла дверь. (Я же должен был, зарулив прямо из аэропорта и торопясь в штаб, принять душ, переодеться, взять кое-какие справки.)

Выручать меня примчался Маркофьев. Он долго увещевал не желавшую вступать с нами в общение страдалицу сменить гнев на милость, она оставалась непреклонна.

— Небось не одна сейчас, вот и не открывает, — шутя, успокаивал меня он.

Мы спустились по заплеванной и замусоренной лестнице вниз, вышли на улицу. Вечерело. В сумраке редкие прохожие не узнавали кандидата в депутаты, иначе вокруг нас собралась бы толпа.

Маркофьев не отпускал свой лимузин и убеждал меня:

— Поедем в казино… Или в кабак… Развеемся…

Я не хотел. Сам не зная, на что могу рассчитывать, решил простоять под окнами разгневанной своей медсестрички всю ночь.

— Поехали… Развлечемся, — звал Маркофьев. Не бросал меня, и это было с его стороны очень по-товарищески.

Окончательно стемнело. Прохожие исчезли. Лишь в конце пустынного переулка маячила группа: две ярко намазанные девицы и расхристанный паренек, все трое толклись возле молодежного кафе на углу.

— Девчонки, как дела? — крикнул им Маркофьев.

— Пока не родила, — в рифму ответила одна из наяд.

(По-прежнему все вокруг понимали друг друга с полуслова, только я оставался в стороне от общечеловеческого языка взаимопереплетения).

— Я бы к ним примкнул, принял участие, — причмокнув, сообщил Маркофьев.

Вероятно, призывный вид девиц его возбудил. И дольше оставаться со мной стало невмоготу. Потоптавшись рядом еще минут десять, он скользнул в машину.

— Счастливо оставаться. Чао. Кукуй и знаешь что получишь в результате, — напутствовал меня он и умчался.

Я не знал, как быть. Собрался было снова подняться и позвонить в дверь трогательной своей глупышке, но увидел: живописная группа отчалила от кафе и приближается.

Контрольные вопросы. Зачем я их ждал? Что они могли мне сказать, чем помочь?

Поравнявшись со мной, одна из девиц тщательно примерилась, задрала ногу и изо всей силы ступней и каблуком припечатала стоявшую возле обочины легковуху. Взвыла сигнализация. Парень и девицы заржали и пустились наутек. А из дома выскочил мужик с металлическим прутом.

— Я вас давно секу, скоты! — орал он.

Ему на помощь спешил второй — с цепью наперевес. Убежать я не мог, даже если бы захотел.

Вскоре подоспела милиция.

— Он полночи тут крутился и выжидал, — рассказывал владелец авто.

СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ