и материя были только интервалом между ними. И оба взрыва были аспектами одной и той же Сущности. Эта вселенная была, бесспорно, совершенно чужда вселенной Бинка! И все-таки в коловоротах этого чуждого потока кажущейся бессмыслицы она представлялась достоверной. То была супермагическая структура для супермагических Демонов!

Бинк вышел из «мыслительного потока».

— Но какое отношение эти супермагические Демоны имеют к Источнику Магии Ксанфа? — горестно спросил он; виденное и пережитое словно принизило и обессилило его.

Хамфри не ответил, а они уже были в новом, еще более сложном потоке.

«Если мы договоримся, то сможем увеличить наши А», — уловил он соблазнительную мысль Демонессы. Именно соблазнительную — уж настолько-то Бинк понял ее; хотя она, без сомнения, обладала уровнями, резонансами и символами настолько же бесчисленными, насколько бесчисленны звезды, и была — такой же интенсивной, диффузной и смущающей.

«Моя формула — E(A/R)th, твоя же — X(A/N)th. То есть — наши А совпадают».

О, да! Это было хорошее предложение, если принять во внимание сложившуюся ситуацию: хотя остальные элементы их формул и различались, что не делало их соперниками.

«Нет-нет, так дело не пойдет! — запротестовал новый голос-мысль, неведомо откуда появившийся. — Увеличим наши «Е», а не «А». То был D(E/A)th, который уменьшился бы после увеличения «А».

«Увеличием и D, и Е», — предложил третий, D(E/P)th.

D(E/A)th мгновенно согласился, а за ним и E(A/R)th — он, в таком случае, тоже получил бы некоторую выгоду. Но их соглашение оставляло вне игры X(A/N)th.

«Уменьшим наши N», — предложил T(E/N)th[12], и это понравилось X(A/N)th. Но T(E/N)th кооперировался и с теми, кто играл на увеличение Е, и это предоставляло ему непропорциональную выгоду. Итак, все сделки прошли, не дав преимуществ никому.

Бинк вынырнул из мыслевихря; голова у него шла кругом. Имена оказались формулами!?.. У букв — числовые значения!?.. Что вообще происходит?!..

— Ты, значит, тоже понял. — Хамфри, похоже, был доволен. — Да, у Демонов нет имен — только число очков. Входящие в формулу переменные замещаются, влияя на числовое значение. Хотя, конечно, на самом деле это никакие не цифры, а — определенные концепции. И они имеют вес, очарование, свечение и другие характеристики, которые мы едва ли способны понять. И текущий счет играет первостепенную роль.

Его пояснение только еще хуже все запутало.

— Что ж получается?.. Демон Ксанф — всего лишь счет в игре?

— Демон, чья формула «X(A/N)th» — это три переменных и показатели степени, насколько мы способны это воспринять, — ответил Волшебник. — Правила игры не доступны нашему разуму. И все же мы видим, как меняются набранные очки.

— Мне наплевать на очки! — крикнул Бинк. —Какой во всем этом смысл?

— А в чем смысл жизни? — спросил в ответ Волшебник.

— В том... Да чтобы — расти, развиваться, делать что-то стоящее, полезное... Уж во всяком случае, не в том, чтобы играть в концепции.

— Ты думаешь так потому, что ты — человек, а не Демон. Эти существа не способны к росту или развитию.

— А зачем тогда эти числа, увеличение их скорости или вязкости...

— О-хо-хо, а я думал, ты догадался... Числа увеличивают не интеллект или силу Демона, а его статус. Демон не растет — они и без того всемогущи. Нет такого, чего они не могли бы постичь, или чем не может обладать каждый из них. Для любого из них — нет невыполнимого. Поэтому они не могут развиваться и делать что-либо полезное. Полезное с нашей точки зрения. Потому что они — абсолютны. Для них не существует ни отрицания, ни вызова.

— И ничто-ничто не может бросить им вызов?.. А не скучновато ли так жить?

— За миллиард лет скука становится в миллиард раз скучнее, — не мог не согласиться Волшебник.

— И поэтому Демоны играют?

— А ты знаешь лучший способ убить время и восстановить интерес к жизни?.. Поскольку естественных ограничений для них не существует, они придумывают для себя искусственные. И возбуждение от искусственного вызова замещает скуку реальности.

— Что ж, может быть... — Бинк всего лишь допускал такое объяснение, хотя и сомневался, что все именно так и обстоит. — Но скажи: какое это все имеет отношение к нам?

— Демон X(A/N)th отбывает игровое наказание за то, что не сумел во время очередного раунда завершить применение своей формулы. Он должен оставаться инертным и в изоляции до тех пор, пока не отбудет наказание.

Бинк стоял неподвижно, чтобы не пересекать новые мыслевихри.

— Я не вижу на нем никаких цепей. А что касается одиночества... У него нет никакого одиночества — вокруг столько различных существ!

— Да разве какие-нибудь цепи способны его удержать? Ведь он — всемогущий! И он честно соблюдает правила игры. А наше общество для него, разумеется, не в счет. И не только наше — любых существ Ксанфа... Мы всего лишь мошки, а не Демоны.

— Но... но... — В голове Бинка мелькала какая-то, казавшаяся ему важной, мысль, однако он никак не мог ее удержать. — Ты сказал, что этот Демон и есть Источник Магии?

— Он существует здесь уже более тысячи лет. Из его тела просочилось вовне какое-то количество магии, пропитав окружающее. Сам он этого практически не замечает — то пустяк для него, естественная эманация его существования. Например, наши тела — тоже испускают тепло, не так ли?

Бинку такая идея показалась не менее фантастичной, чем «мыслевихри».

— Тысячу лет?.. Утечка магии?!..

— За тысячу лет даже незначительная утечка может, накопившись, дать огромную величину. Разумеется, с точки зрения мошки, — не без самоуничижительного сарказма проговорил Хамфри. — Ив результате... Вся магия Ксанфа — от этой утечки. И между, прочим, всей ее, вместе взятой, не хватило бы и на один символ-букву в формуле Демона.

— Пусть даже так... Пусть! — горячо сказал Бинк. — Почему же Мозговой Коралл мешал мне это узнать?

— Коралл не имел против тебя лично ровным счетом ничего, Бинк. По-моему, он даже уважал твою целеустремленность. Но он хочет, чтобы правду не узнал никто. Потому что у любого, кто встретится с Демоном Ксанфом, появится искушение освободить его.

— Как же может мелкая мошка... то есть, кто-то... как он может освободить такое существо? К тому же, ты сам сказал, что Демон остается здесь по собственному выбору.

Хамфри покачал головой.

— Что такое выбор для всемогущего?.. Он остается здесь, потому