— Так считаешь — ты! Так считает Коралл. Мне неизвестно, действительно ли это — твое мнение, или только воля твоего хозяина. Поэтому теперь ты станешь приводить доводы за противоположную сторону, а я буду доказывать, что Демона следует оставить в заключении! Возможно, так обнаружится истина.

— Да ты и сам стал вроде Демона, — пробормотал Хамфри.

— Итак, я утверждаю, что мои друзья важнее безличного Демона, — провозгласил Бинк. — Не знаю, что правильно для X(A/N)th'a, но уверен, что мои друзья заслуживают лучшей участи. Как я смогу оправдать совершенное по отношению к ним предательство, если освобожу Демона?

Вид у Хамфри был такой, словно он проглотил Дурной Глаз, но все же он заставил себя подыграть Бинку, и получилось это довольно натурально.

— Речь идет не о предательстве, Бинк! Ни одно из существ Ксанфа (и твои друзья в том числе) никогда бы не узнало магии, если бы не присутствие Демона. Теперь срок его заключения кончился, и он должен быть освобожден. Поступить иначе — значит извратить твою роль в игре Демона.

— У меня нет обязательств перед Демоном и всеми ими в их игре! — возразил Бинк, входя в роль. — Я оказался здесь по чистой случайности!

— Но это и есть твоя роль! Она заключается в том, что ты — разумное существо, на которое не оказала воздействия воля Демона — он не подстроил все так, чтобы ты пришел сюда по чистой случайности или по собственной инициативе с целью освободить его. Ты сражался против нас всех, чтобы достичь этого решающего момента, и — победил. Неужели теперь ты готов от всего отказаться?

— Да, если так будет правильнее всего.

— Но как ты осмеливаешься предполагать и рассчитывать, что правильнее всего для такого существа: как X(A/N)th?.. Освободи его — пусть он сам устраивает дальше свою судьбу!

— За счет моих друзей, моей земли и моей любви?!

— Справедливость — абсолютна. Ты не можешь противопоставить ей личные факторы.

— Справедливость не абсолютна! Она всецело зависит от различных обстоятельств. Когда обе стороны кладут на чаши весов и правоту, и неправоту, то предвзятость...

— Нельзя взвешивать на весах правоту и неправоту! — Хамфри все с большей страстностью проникался ролью Адвоката Демона, и теперь Бинк был сверен, что Хамфри говорит именно за себя, а не за Коралла. Враг был вынужден освободить Хамфри, — по крайней мере до этого предела, позволив ему играть такую роль. Разум Волшебника и его эмоции не были стерты, и это было частью того, что Бинку хотелось узнать. — Правоту, как и неправоту, не ищут в предметах или событиях, им нельзя дать точное определение на языке людей или Демонов. Они — всего лишь аспекты чьей-либо точки зрения. Вопрос только в том, следует ли позволить Демону продолжить игру по привычным для него правилам.

— А он и без того продолжает ее по своим правилам. Если я освобожу его, я их тоже не нарушу. У меня нет перед ним обязательств!

— Честь Демона заставляет его выносить такие ограничения, которые не по силам человеку. И нет ничего удивительного в том, что твои понятия о чести значительно ниже этого безупречного стандарта.

Бинку показалось, что на него обрушилось проклятие, способное мгновенно уничтожить целый лес. Волшебник оказался сокрушительным мастером ближнего боя — даже защищая дело, в котором в действительности был оппонентом! Правда, такова и могла быть истинная позиция Волшебника, свободного от каких-либо посторонних могучих влияний. Да, Коралл вынужден позволить Хамфри оставаться сейчас самим собой.

— Честь Демона, говоришь ты, заставляет его выносить ограничения... А моя честь вынуждает меня выполнять законы моих соплеменников, какими бы несовершенными они не казались!

— Да, это я не могу оспаривать. — Хамфри развел руками. — Единственная реальная битва между добром и злом происходит внутри души — кем бы ты ни был. И если ты — человек, то и обязан поступать как человек.

— Да! — согласился Бинк. — А мои законы гласят... — Он вдруг подавленно замолчал, пораженный, кажется, собственной мыслью. — Они гласят, что я не могу позволить живому чувствительному существу страдать из-за моего бездействия. И вовсе не имеет значения, что Демон, окажись я на его месте, не освободил бы меня. — Я — не Демон, и, конечно, не стану себя вести; как повел бы он. Важно лишь, что человек должен остаться человеком и не имеет права отойти в сторону и позволить длиться несправедливости, которая налицо. Если — тем более — он способен так легко восстановить справедливость.

— О Бинк! — воскликнула Перл и издала запах мирры. — Не делай этого!

Он опять остановил на ней взгляд. Как она красива — даже охваченная тревогой. Но — насколько склонна ошибаться! Хэмели, без сомнения, безоговорочно поддержала бы его решение. И вовсе не потому, что хотела бы сделать ему нечто приятное, а потому лишь, что была человеческим существом, считающим, подобно самому Бинку, что следует поступать по совести. И все же, хотя Перл, как, впрочем, и все нимфы, не обладала чувством социальной совести, — она была добра, насколько позволяло ее положение.

— Я люблю тебя, Перл. Знаю: это — лишь одно из тех препятствий, которыми Коралл пытался остановить меня. Но... Одним словом, если бы я не выпил то зелье и не был бы уже женат, то все равно полюбил бы тебя, в любом случае. Вряд ли тебе станет легче от того, что ты узнаешь и другое. Ну... например, то, что я также рискую и своей женой, и своим неродившимся ребенком, и родителями... Короче, всем — что мне дорого. И все же я должен сделать то, что должен.

— Ты круглый идиот! — воскликнул Гранди. — Будь я реальным, я подхватил бы нимфу и послал Демона подальше! Ты не получишь от него благодарности!

— Знаю, — ответил Бинк. — Никто не станет меня благодарить...

Затем он медленно повернулся к гигантскому лицу Демона.

— Я освобождаю тебя, Ксанф, — произнес он.

ГЛАВА 13.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МАГИИ

В одно мгновение Демон вырвался на свободу.

Магия, просачивавшаяся отсюда в ближайшие окрестности Ксанфа, показалась ничтожнейшим пустяком по сравнению с магией освободившегося Демона. Ослепительная вспышка, оглушающий шум! И... взрыв швырнул Бинка через всю пещеру, ударил о стену... Когда перед глазами у него снова прояснилось, он увидел,