– Второе сентября 1940 года. Еще одна правка: мне удалось передвинуть часы немного назад, и теперь нам предстоит ознакомиться с целым новым днем. И никаких больше бомбежек!

Она пошла погладить по голове Бронвин, а потом собрала нас всех во дворе перед домом. Остальные девять имбрин тоже получили свои восстановленные петли, сообщила она, и теперь все странные, скопившиеся в Дьявольском Акре, смогут возвратиться домой – если сами того пожелают. И, конечно, никто больше не будет привязан к петле, как в прежние времена. Панпитликум – вон там, сразу за лесом, а оттуда вы сможете отправиться…

– Практически куда угодно, – закончил за нее Миллард.

– Я больше никогда никуда отсюда не захочу! – объявила Клэр. – Отныне и навсегда я с нашего острова больше – ни ногой.

Мисс Сапсан ласково погладила ее белокурые кудряшки.

– Это уж как ты сама решишь, дорогая.

Клэр всхлипнула, обняла ее за ногу и вцепилась изо всех сил, а мисс Сапсан так и похромала дальше – с маленькой девочкой, висящей у нее на ноге, как коала.

– Все хорошо, моя милая, поплачь, поплачь…

Кэрнхолм больше не был для нас золотой клеткой, пожизненным сроком из череды открыточно-идеальных дней, от которой, как ни крути, некуда деться. Мы могли уйти в любой момент. Или не уходить никогда.

Мы наворачивали круги вокруг дома. В воздухе пахло морем и цветами. Солнце сверкало в окнах. Кэрнхолм выглядел совершенно новеньким, как с иголочки, но в остальном все было на своих местах, в точности как я помнил – вплоть до расположения плетеных стульев на лужайке в саду. А, нет – нашлось и одно исключение: наш знаменитый топиар был теперь не микеланджеловским Адамом, указующим в небо, а зеленым мемориальным портретом мисс Шилоклювки, радушно распахнувшей руки.

Все еще с Клэр, висящей на ноге, мисс Сапсан взошла на крыльцо к парадной двери и обернулась к нам.

– Я очень, очень… – Слезы блестели у нее в глазах; она шмыгнула носом, посмотрела в сторону и сделала глубокий вдох. – Я очень горда, что могу называть вас моими детьми. Заботиться о вас… и чтобы вы заботились обо мне – величайшая честь в моей жизни. Вы сделали меня очень счастливой имбриной.

– Ох, мисс, мы так вас любим! – взорвалась Оливия. Выскочив одним махом из ботинок, она взлетела на крыльцо и вцепилась во вторую ее ногу.

Остальные бросились следом и один за другим все набились к ней в объятья.

– Добро пожаловать домой, – прошептала она. – Добро пожаловать домой, мои дорогие.

Так мы и стояли, завязавшись в один большой узел – кто-то плача, а кто-то смеясь, – пока мисс Сапсан не высвободилась и, захлопав в ладоши, не призвала нас к тишине.

– Итак! Ужин на столе. Все, пожалуйста, – на свои обычные места. Гораций, стул для мисс Прадеш, будь добр.

И она повернулась и открыла нам дверь, и наружу вырвался запах чего-то ужасно вкусного…

И все вместе мы вошли внутрь.

Все фотографии в этой книге аутентичны и подлинны. Это винтажные фото, найденные в разных источниках и в большинстве своем оставшиеся в первоначальном виде – за исключением нескольких, прошедших небольшую цифровую обработку. Я с большим трудом собирал их на протяжении нескольких лет: на блошиных рынках, в магазинах старинных документов, в архивах коллекционеров, куда более опытных, чем я, которые оказались так добры, что согласились расстаться с некоторыми своими странными сокровищами, дабы эта книга смогла увидеть свет.

Эти фотографии их владельцы любезно предоставили в мое временное распоряжение: