— Нам сюда, — сказал он своему спутнику, указывая на переулок Синего якоря.

Они свернули в переулок и направились к дому. Впереди толпились какие-то люди, они собрались перед домом, где жил Пеппард. Люди глазели на окна, напирая друг на друга. Некоторые, видимо, выскочили второпях. Ламприер пробился сквозь толпу, но путь ему преградили два полисмена, охранявшие подъезд.

— Извините, — произнес Ламприер, пытаясь пройти.

— Вы родственник? — спросил полицейский. У Ламприера екнуло сердце от предчувствия беды.

— Друг, — ответил он, и полисмен пропустил его в дом. В прихожей стоял Скьюер. Он хотел было что-то сказать, но Ламприер уже прошел мимо него. Дверь в комнату Пеппарда была распахнута. Полицейский, сидевший возле дверей, даже не взглянул на Ламприера, когда тот тяжело оперся о косяк. В комнате были еще два человека. Один стоял между дверью и кроватью, заслоняя второго, склонившегося над постелью.

— … да, около недели, — говорил первый. — Это совпадает с показаниями его работодателя. Мистер Скьюер заявил, что он не приходил на работу с четверга, не так ли?

— Именно так, — ответил находившийся дальше, у кровати. — Я думаю, что все случилось вечером в среду. Вы, должно быть, захотите побеседовать с теми, кто был здесь в среду. Очевидно, работал профессионал: голова оттянута назад, удар нанесен справа…

Первый внезапно повернулся, и Ламприер увидел, что глаза его закрывает повязка. Это был сэр Джон Филдинг.

— Вы родственник? — резко спросил сэр Джон. — Друг?

— Друг, — подтвердил Ламприер.

— Нам нужен родственник, — сказал сэр Джон. — Мистер Радж, вы слышите? Нам нужен родственник, чтобы завершить необходимые формальности.

— Были ли вы в этом доме или поблизости на прошлой неделе в среду вечером? — спросил он Ламприера.

Ламприер не мог произнести ни слова.

— Кто вы? — требовательно спросил сэр Джон.

— Нет, — наконец выдавил из себя Ламприер, сообразив в последний момент, что они докопаются до правды и все узнают… — Смит, — пробормотал он.

— Джон Смит, я полагаю? — саркастически ухмыльнулся сэр Джон.

«Джордж, — подумал Ламприер. — Джордж». Радж возился возле кровати.

— Здесь какое-то письмо, разорванное на клочки, — он обращался скорее к себе, чем к сэру Джону. В дверях появился Теобальд.

— Джон, что здесь происходит… — Он умолк, уставившись на постель.

— Так и есть, Джон, — проворчал сэр Джон Филдинг.

— Это любовное письмо. — Радж подбирал обрывки бумаги, пропитанные кровью, которая просочилась сквозь матрас — «С любовью, Аннабель», — прочел он вслух. — Кто такая Аннабель?

— Запишите это, — сказал сэр Джон. — Запишите все.

Мертвое тело. Вот почему Джордж не пришел. Ламприер повернулся и пошел вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, он стал жадно ловить ртом морозный ночной воздух. Руки его были сжаты в кулаки в карманах пальто, глаза крепко зажмурены.

— Почему? — послышался за его спиной голос Теобальда. — За что? Неужели кто-то поверил во всю эту чушь о корабле Нигля? Это ведь было так давно, прошло столько лет! — Теобальд был озадачен.

— Неделя, — произнес Ламприер. — Не столько лет, а всего одна неделя. И я докажу все, с вашей помощью или без нее. Я разыщу этот корабль, я выясню, зачем он здесь. Все узнают, что Джордж был прав, а все остальные, включая вас, ошибались.

— Ну что вы, что вы. Я помогу вам, — ответил Теобальд. — Насколько это в моих силах. Но позвольте напомнить вам, мистер Ламприер, что Джордж сейчас лежит мертвым именно потому, что совал свой нос куда не следует. И я уже сказал вам, что думаю по поводу этой истории с кораблем…

— Но ведь корабль не пропал без вести! — накинулся на него Ламприер. — Вы прожили двадцать лет в благополучии и довольстве, когда Джордж пошел на дно, но если за это время ничего не произошло, то это еще не значит, что ваш брат ошибался! Впрочем, счастье уже не улыбнется ему, потому что он мертв, а вы живы и даже не хотите помочь вернуть ему доброе имя хотя бы после смерти!

— А теперь послушайте меня, — перебил его Теобальд. — Мистер Смит, или Ламприер, или как вас там, я помогу вам, если пожелаю, но я ни за что не поверю, что вы стараетесь не для себя. Если Джордж погиб потому, что ему было что-то известно, то следующий на очереди — вы. А я не стал жертвовать своей жизнью ради Джорджа тогда и не сделаю этого сейчас. Всего хорошего вам, Ламприер, и скатертью дорога! — Теобальд повернулся на каблуках и зашагал прочь.

— Он стоил сотни таких, как вы, — крикнул вслед ему Ламприер.

Слова Теобальда уязвили его, хотя Ламприер понимал, что насчет корабля он заблуждается. У Джорджа просто не было возможности кому-то рассказать о возвращении «Фолмаута». Теобальд заподозрил Ламприера в своекорыстии. Молодой человек припомнил слова Джорджа, чуть ли не последние в жизни адвоката: «Если не считать проблему, которую представляете для них лично вы… Ваш документ вызывает странные вопросы, Джон… За мной опять следят». Джордж даже попытался предостеречь его: «Если они следят за мной, то узнают и о вас. Через меня они выйдут на вас». Но он ошибался. Все было наоборот. Это он, Ламприер, вывел убийц на Джорджа Пеппарда. И убили адвоката вовсе не из-за корабля. О корабле знали только двое — Джордж и Ламприер. А если причиной смерти адвоката был не «Фолмаут», то остается только что-то, связанное с соглашением.

В последующие дни установилась ясная и холодная погода. Всю первую половину февраля дул пронизывающий ветер. Каждый день Ламприер возвращался в мыслях к убийству Пеппарда, рассматривая его то с одной стороны, то с другой. Под грузом этих мыслей сознание его словно растягивалось, как упругая мембрана, и факт убийства постепенно сцеплялся с другими событиями. В своих раздумьях Ламприер постепенно добрался до вдовы, а потом по ассоциации и до лица за окном кареты, уносившейся прочь во тьму. «Да, той ночью, — думал он, — он мог бы встретиться с ней, ему предоставился последний шанс завершить круг и вернуться к началу». Но этот последний шанс ускользнул от него, растаял в снежной мгле. Неужели все потеряно? Или в конце концов все вернется на крути своя? Джордж Пеппард завершил свой круг, превратившись в окровавленный труп. Разорванный круг. Когда Пеппард наконец мог бы обрести женщину, любовь к которой он пронес через годы бесчестия, он утратил ее навсегда. Ламприер думал о своей любви, о Джульетте. Казалось, труп Пеппарда потревожил водную гладь и медленно уходил в глубину: утонувший матрос, в глазах которого все еще отражаются последние секунды кораблекрушения; маленький человечек, потрясающий разоблачительными бумагами; клочки письма на полу, конец. Но была и спокойная, равнодушная к чувствам правда. Она скрывалась под масками, ускользала в ночь, растворялась в потоках воды, струящихся с неба, — она молча ждала. Правда была в том соглашении, которое заключили между собой люди, умершие много лет назад; правда в пропавшем и вернувшемся корабле. Правда была в Джульетте.