Крысиная шкура, вороньи перья и перекрещенные посохи

Лежат в поле.[14]

Он постарался прогнать голоса, звучавшие у него в мозгу и не дававшие покоя, и сосредоточиться на стоявшей перед ним задаче. Не увидев его на улице, она решит – должна решить, – что он свернул направо, на виа деи Коверелли – узкую улочку сразу за антикварным магазином. Она подумает, что он впереди, идет в противоположном направлении ей навстречу. Но он, подобно бизону с мыса Доброй Надежды, изменил их взаимное расположение и в это время будет находиться сзади.

Диоген хорошо знал виа деи Коверелли, одну из самых узких и темных улиц Флоренции. Средневековые здания нависали над ней с обеих сторон, загораживая небо, так что даже в солнечную погоду здесь царил полумрак. Огибая заднюю часть церкви Санто-Спирито, улочка дважды поворачивала на девяносто градусов, после чего соединялась с виа Санто-Спирито.

Диоген учел сообразительность Констанс и ее исследовательские способности. Он был уверен, что она досконально изучила карту Флоренции, отметив точки, где удобнее всего совершить нападение, и не сомневался, что Коверелли показалась ей идеальным местом для засады. Она наверняка решила, что, свернув на эту улицу, он предоставил ей отличный шанс. Все, что ей нужно сделать, это повернуть назад, выйти на Коверелли с другого конца и, спрятавшись за поворотом, дождаться появления Диогена. Человека, притаившегося в темном углу, с улицы заметить невозможно.

Все это Диоген тщательно продумал еще вчера, сидя в кресле самолета, направлявшегося в Италию.

Она не знала, что он заранее просчитал каждый ее шаг. Как не знала и того, что, выбрав это направление, подписала себе приговор. Теперь он будет следовать за ней по пятам: охотник и дичь поменялись местами.

«Роллс-ройс» мчался по верхнему ярусу Трайборо-бридж. Очертания Манхэттена, погруженного в предзакатную дрему, по мере продвижения на юг становились все выше. В четыре дня движение уже было затруднено, но Проктор стремительно перемещался в плотном потоке машин, не обращая внимания на раздраженные сигналы клаксонов.

Пендергаст расположился на заднем сиденье. Ему предстояло сыграть роль инвестиционного банкира, совершающего деловую поездку в Венецию. В кармане у него лежали соответствующие документы – об этом позаботился Глинн. Рядом с ним сидел хмурый д’Агоста.

– Не понимаю, – произнес он. – Не понимаю, почему Диоген назвал это «идеальным преступлением».

– А я понял, но слишком поздно, – с горечью ответил ему Пендергаст. – Я уже объяснял вам вчера, по дороге в музей. Диоген хотел заставить весь мир ощутить ту боль, которую испытал он сам. Он хотел… воссоздать Событие, разрушившее его жизнь. Вы помните, я говорил, что он стал жертвой садистского устройства – «комнаты ужасов». Гробница Сенефа стала не чем иным, как ее копией. Но несоизмеримо большей по размерам.

«Роллс-ройс» притормозил у выезда на платную дорогу, потом помчался дальше.

– Так что же случилось в гробнице? Что произошло со всеми этими людьми?

– Не могу сказать абсолютно точно, но вы заметили у некоторых из них необычную шаркающую походку? Она напомнила мне нарушение, которое иногда случается у людей с заболеванием мозга. У них ухудшается координация движений, это проявляется и в том, что они не могут плавно опускать ноги на землю. И если вы попросите капитана Хейворд как следует осмотреть гробницу, уверен, она найдет там мощные лазеры, спрятанные за стробоскопами. Не говоря уже об аппаратах нагнетания тумана и усилителях, не предусмотренных первоначальным сценарием. Скорее всего Диоген использовал комбинированное воздействие лазера, стробоскопов и звука, способное повредить определенные участки мозга. Сочетание лазера и низких частот вызвало изменение в вентромедиальных участках коры головного мозга, контролирующих поведение. В результате люди лишились «тормозов» и стали остро реагировать на самые незначительные внешние раздражители.

– Трудно поверить, что свет и звук могли вызвать повреждения мозга.

– Любой невролог скажет, что сильный страх, боль, стресс или гнев способны разрушить клетки мозга, как и крайние формы посттравматического стресса. Диоген просто многократно усилил это воздействие.

– То есть все с самого начала было тщательно спланировано.

– Да. Не было никакого графа де Кахорса. Это Диоген перечислил деньги на восстановление гробницы. А легенда о древнем проклятии создала соответствующую атмосферу. Скорее всего он тайно установил оборудование для собственного шоу и ввел в компьютерную систему соответствующую программу. Он опробовал ее вначале на Джее Липпере, потом на египтологе Уичерли. И не забывайте, Винсент, его конечной целью были не только гости шоу: по национальному телевидению шла прямая трансляция. Могли пострадать миллионы человек.

– Невероятно!

Пендергаст опустил голову.

– Наоборот, вполне логично. Он поставил перед собой цель воссоздать ужасное, незабываемое Событие… вина за которое лежит на мне.

– Только не надо винить во всем себя.

Пендергаст взглянул на д’Агосту, и его серебристо-серые глаза потемнели. Он заговорил очень тихо, словно про себя:

– Это я сделал своего брата таким. И все эти годы находился в неведении. Я не только не искупил своей вины, но даже не попросил у него прощения. И это будет мучить меня всю оставшуюся жизнь.

– Прошу меня простить, но все это полное дерьмо. Я мало что знаю об этом, но уверен, что все случившееся с Диогеном было случайностью.

Пендергаст, словно не слыша, продолжал, и его голос стал еще тише:

– Смысл существования Диогена – я. А смысл моего существования, наверное, он.

«Роллс-ройс» проехал по территории аэропорта Кеннеди и остановился у восьмого терминала. Пендергаст вышел из автомобиля, д’Агоста последовал за ним.

Специальный агент взял чемодан и протянул руку лейтенанту.

– Винсент, желаю вам удачи на слушаниях, – сказал он. – Если я не вернусь, Проктор приведет мои дела в порядок.

Д’Агоста подавил тяжелый вздох.

– Если уж вы об этом заговорили, можно задать вам один вопрос?

– Да.

– Это очень… тяжелый вопрос.

Пендергаст немного помолчал.

– Ну так в чем дело?

– Вы наверняка знаете, что есть только один способ обезвредить Диогена.

Взгляд серебристо-серых глаз помрачнел.

– Вы ведь понимаете, что я имею в виду?

Пендергаст продолжал молчать, но лицо его стало таким холодным, что д’Агоста невольно отвел глаза.

– Если настанет момент, когда нужно будет принять решение и вы не сможете это сделать… он сможет. Поэтому я должен знать, сумеете ли вы… – Лейтенант не нашел в себе сил закончить фразу.