ты так запечалился? Будет и пришла чудь поганая под твой славный Киев-град, разве нет у тебя рати сильныя? Прикажи, государь, послать опроведати, кто смеет наступать на землю Русскую“».

(Там же, стр. 14—16. Оттуда же — эпизод получения вести о наступлении врага).

«...голова его была с пивной котел, а глаза, как пивны чаши».

(Там же, стр. 18. Оттуда же — изображение Тугарина).

«Ты гой еси, доброй удалой молодец! Скажи, поведай нам, как зовут тебя по имени, как величают по отечеству? Царь ли ты, или царевич? Король или королевич? Или из иных земель грозен посол? Или сильной могучей богатырь? Или ты поленица удалая?»

(Там же, стр. 18. Оттуда же — речь послов князя Владимира к Тугарину).

«Доспехи на нем ратные, позлащенные. Во правой руке держит копье булатное; на бедре висит сабля острая. Конь под ним, аки лютый зверь; сам он на коне, что ясен сокол. Он на двор въезжает не спрошаючи, не обсылаючи. Подъезжает к крыльцу красному, сходит с коня доброго и отдает коня слуге верному. Сам идет в чертоги златоверхие, княженецкие. Слуга привязывает коня середи двора, у столба дубового, ко тому ли золоту кольцу, а своего коня к кольцу серебряну... „Как звать тебя по имени? Как величают по отечеству? Царь ли ты царевич, или король королевич, или сильный могучий богатырь, или из иных земель грозен посол?“»

(Там же, стр. 66—67. Оттуда же — приезд Добрыни к князю Владимиру).

«...поспешал я в славный Киев-град, дней и ночей не просыпаючи, со добра коня не слезаючи».

(Там же, стр. 68. Оттуда же — ответ Добрыни).

«Они бились дней трижды тридевять, не пиваючи, не едаючи, со добрых коней не слезаючи...»

(Там же, стр. 108. Оттуда же — о битве богатырей с врагами).

А. Н. РАДИЩЕВ

«„...да как же сказке верить?“ — сказала жена вполголоса, зевая ото сна. „Поверю ли я, что были Полкан, Бова или Соловей-разбойник“. — „Да кто тебя толкает в шею, верь коли хочешь. Но то правда, что встарину силы телесные были в уважении и что силачи оные употребляли во зло. Вот тебе Полкан. А о Соловье-разбойнике читай, мать моя, истолкователей русских древностей. Они тебе скажут, что он Соловьем назван красноречия своего ради“».

(Путешествие из Петербурга в Москву. Полное собрание сочинений, т. I, Изд. Академии наук СССР, М. — Л., 1938, стр. 243, из главы «Спасская Полесть». Приведенный диалог мужа и жены, будто бы подслушанный ночью на станции, является вступлением к рассказу мужа о некоем наместнике, от прихотей которого страдали подчиненные).

ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ АНГЛИЧАНИНА

«Во все продолжение путешествия нашего по России я не мог надивиться охоте русского народа к пению. Как скоро ямщик сядет на козлы, тотчас начинает запевать какую-нибудь песню и продолжает оную непрерывно по нескольку часов...

Ямщик поет от начала до конца станции, земледелец не перестает петь при самых трудных работах; во всяком доме раздаются громкие песни, и в тихий вечер нередко доходят до слуха вашего отголоски из соседственных деревень. Один остроумный писатель, живший долгое время в России, говорит, что сии песни бывают различного содержания: иные заключают в себе описание жизни какого-нибудь витязя...»

(Путевые записки от Москвы до С.-Петербурга одного англичанина в царствование императрицы Екатерины II, заключающие в себе весьма любопытные исторические сведения, относящиеся к России в XVIII столетии. Перевод с французского, М., 1837, из главы V, стр. 47—48. В издании не указано ни имени автора «Путевых записок», ни имени переводчика).

ПЕРВОЕ ИЗДАНИЕ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»

«Так (Бояном, — Ред.) назывался славнейший в древности стихотворец русский, который служил образцом для бывших после него писателей. Из некоторых в пример здесь приведенных слов его явствует, что Боян воспевал всегда важные происшествия и изъяснял мысли свои возвышенно. Когда и при котором государе гремела лира его, ни по чему узнать нельзя; ибо не осталось нам никакого отрывка, прежде великого князя Владимира Святославича писанного. От времени же его дошла до нас, между прочим, следующая народная песня, в которой находим уже правильное ударение, кадансом в стихотворстве называемое; но вероятно, что и та впоследствии переправлена:

Во славном городе Киеве

У князя у Владимира,

У солнышка Святославича,

Было пирование почетное,

Почетное и похвальное

Про князей и про бояр,

Про сильных могучих богатырей,

Про всю поляницу удалую.

В полсыта баря наедалися,

В полпьяна баря напивалися.

Последняя ества на стол пошла,

Последняя ества лебединая:

Стали бояре тут хвастат: и проч.».

(Слово о полку Игореве. Фототипическое воспроизведение 1-го издания 1800 года. Изд. А. С. Суворина, СПб., 1904, стр. 2, примечание 6 к словам «Начати же ся той песни по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню». Приведенный текст не совпадает полностью ни с одним из былинных описаний пира и похвальбы на пиру, известных в записях XVII—XVIII веков, включая и тексты сборника Кирши Данилова).

Г. Р. ДЕРЖАВИН

«Все действия взяты частию из истории, частию из сказок и народных песней».

(Добрыня, театральное представление с музыкою, в пяти действиях. В кн.: Г. Р. Державин, Сочинения с объяснительными примечаниями Я. Грота, 2-е академическое издание, т. IV, СПб., 1874, стр. 36. Примечание в экземпляре издания 1808 года, принадлежавшего Державину, написанное карандашом рукою Е. Н. Львовой, по предположению Я. Грота — под диктовку самого поэта).

«У ней очи соколиные,

У ней брови соболиные,

Поступь тихая, павлиная,

Грудь высока, лебединая».

(Там же, стр. 39, д. I, явл. I, песня Торопа о красоте Прелепы, невесты князя Владимира).

«Разграбили жилье, народы порубили

И головнею всю Россию покатили».

(Там же, стр. 42, д. I, явл. IV, из сообщения вестников о разорении татарами Русской земли).

«Не сизы соколы по поднебесью,

Не белы кречеты под облаки,

Богатыри слетались русские

...........

Где он ступит — тут земля дрожит;

Где рукой махнет — тут и улица».

(Там же, стр. 69, д. III, явл. IV, из хора богатырей).

«Добрыня... пришедши к концу одной