Исходя из этого, в операции «Ледокол» ставка была сделана на целенаправленное выдергивание по заранее заданной схеме цитат из различных мемуаров советских военных и государственных деятелей, открытых публикаций в советских газетах и журналах, которые после нехитрой перековки в «аргументы» превращали миф «Ледокола» в непотопляемый. Вот именно для всего этого и понадобился Резун — бывший военный разведчик. На него и планировалось списать «авторство» мифа о «Ледоколе». А заранее англичане начали эту операцию по очень простой причине: с позиций 1978 г. уже виден был конец 40-летнего временного лага памяти общества о многих событиях: 1981 г. — 40-летие 1941 г., 1985 г. — 40-летие 1945 г., 1989 г. — 50-летие, но уже 1939 г., и одновременно 100-летие принятия Западом принципиального решения об объявлении России Перманентной мировой войны на полное ее уничтожение. И поскольку в силу естественных причин со все более нараставшим ускорением уходили в вечность предыдущие поколения, поколения не только войны, но именно живые носители памяти общества, то за молодых-то как раз и следовало браться. Вот что такое операция «Ледокол» и Резун, он же «Виктор Суворов».

Ее суть в геополитическом смысле тождественна сути «версий» Кривицкого и Шелленберга, т. е. Сталин якобы целенаправленно стремился к войне и потому устроил пролог к ней в виде Договора о ненападении от 23 августа 1939 г.

В «Ледоколе» и «Дне-М» озвучена по-британски неумная «версия» — только англичанам могло прийти в голову приписать Сталину якобы имевшееся у него намерение начать войну против Германии именно 6 июля 1941 г., т. е. в день 23-й годовщины левоэсеровского мятежа в Москве 1918 г., инспирированного британской же разведкой руками одного из наиболее активных ее разведчиков того времени в России — Сиднея Реши. Неужели трудно было сообразить, что у Сталина не было даже тени намека на склонность хоть как отмечать столь некруглые даты, тем более мятежа левых эсеров?!

Тем не менее именно этими книжонками было положено начало глубинно стрессовому инакомыслию, в результате чего и без того уже ослабшая историческая память общества пошла фактически вразнос (только «Ледокол» был издан в СССР — России 1,5 млн. тиражом), облегчив решение задачи по инициированию якобы саморазвала СССР за счет самодемонтажа уже в 1991 г. Но уже в последующих книгах, особенно в «Очищении», Резуна перевели на режим постинакомыслия. То есть строго по плану «Операция Лиотэ»: если в, «Ледоколе» логика мифа — «Сталин — злодей, но гениальный, так что, Россия, гордись тем, что он выиграл войну еще в 1939 г.», то в «Очищении» уже иная — Сталин был прав, что поставил всех этих «гениальных стратегов» от Тухачевского до иже с ним к стенке, поскольку они были мерзавцы, а с такими генералами и маршалами на войну не идут.

Однако вариант с постинакомыслием изначально был обречен на провал — даже приветствовавшая «ледокольную» ложь «демократическая общественность» и то в штыки встретила навязываемое «Очищением» постинакомыслие «а ля Лиотэ». Для остальных было ясно, что вся эта возня как с «инакомыслием», так и особенно с «постинакомыслием», тем более «очищающим», означала совсем иное — прокол МИ-6.

Прокол заключался как в самом факте обращения к жанру якобы «постинакомыслия» с заведомо порочной логикой достоверных аргументов, так и во времени начала интенсивной эксплуатации этого жанра.

Прежде всего, крайне резкие выпады в адрес Тухачевского и K°, а по сути дела якобы подтверждение правоты Сталина в том, что он совершенно справедливо расстрелял всех этих «гениальных стратегов», вышли из-под пера «Суворова» точно во время 60-летия тех трагических событий. А это означает, что 40-летний временной лаг, в течение которого общество хоть что-то помнит, давно растворился в дымке уходящих друг за другом в вечность годов и в памяти давно ушедших поколений. Временной лаг был преодолен в 1,5 раза. Следовательно, по законам психологической войны врать можно уже с применением значительной доли Правды, но преподносимой под одурманивающим сознание соусом.

Массированное и умышленное использование заведомо негодной логики в якобы стройной подаче достоверных аргументов является как бы универсальной отмычкой, вскрывающей истинную причину использования этого жанра. Законы психологической войны гласят, что только с помощью достоверных, понятных для восприятия средним по уровню развития массовым общественным сознанием (а именно оно и является господствующим) аргументов возможно на виду всех осуществить тотальную перестановку смысловых акцентов в истине. И тем самым спровоцировать массовое общественное сознание на восприятие всего поданного материала через ложную призму совершенно оголтелого примитивизма — обыватель различает только белое и черное — и в итоге сформировать крайне ложное представление о сути Подлинной Правды.

В схематичном виде это выглядит так: Сталин совершенно справедливо поставил к стенке Тухачевского и иже с ним, потому как в первую очередь они были якобы мерзавцами, а с такими маршалами и генералами на войну, тем более мировую, не идут. То есть лейтмотив все тот же, что и в «Ледоколе» и в «Дне-М»: гениальный злодей XX века Сталин очень тщательно готовился к мировой войне, которую сам же и планировал развязать с помощью Гитлера, а «стратеги» типа Тухачевского, мол, мешали реализации его гениального замысла.

Кто, например, откажет себе в удовольствии сделать вывод о том, что предложение выпустить за один год от 50 до 100 тысяч танков серии «а-ля консервная банка», но с пулеметом — не подобает начальнику Генерального штаба и будущему маршалу? Кто откажет себе в удовольствии встать на одну доску с маршалом и с важным видом сделать вывод, возвысив себя в собственных глазах, — как же, получше самого маршала соображаю? Обыватель. А ведь именно с таким предложением Тухачевский и вышел к Сталину. Далеко еще не всемогущий тогда Сталин в сердцах обозвал это предложение «гениального стратега» проявлением «красного милитаризма». Между тем именно эту и ей подобные истории «Суворов» берет за основу своих утверждений и формально, внешне абсолютно справедливо уделывает «стратега» донельзя простейшей логикой примитивнейшего арифметического подсчета чисто с военных позиций.

А на каком основании «Суворов», совершенно точно указав время выдвижения «гениального» предложения Тухачевского, при упоминании самого факта, при его анализе, чему отдано большое количество страниц в «Очищении», преднамеренно обошел наиважнейшее обстоятельство — ведь произошло это под конец чрезвычайно не простого, как для мировой истории, так и для той, ранней советской истории, 1927 г.?! Естественно, «Суворов» ничего не скажет, ибо отлично знает и понимает — его дело писать, что приказывают, но молчать там, где надо для МИ-6.

А насчет 1927 г. надо было молчать. Во-первых, чрезвычайно непростым его сделала именно Великобритания, а, во-вторых, и это для нашего расследования самое главное, именно этот год — время начала формирования у британской разведки достоверно аргументированного, обоснованного, впоследствии уже категорически твердого убеждения в том, что Михаил Николаевич Тухачевский самый что ни на есть «агент военно-политического влияния германского рейхсвера в высшей военно-политической иерархии» СССР!