Хэл уже не раз отругал себя за ту роль, которую невольно сыграл в жизни Лотти, вновь сделав достоянием гласности ее прошлое.

– Не нужно было трогать ту стену, – сказал он. – Если бы я не расчистил фреску, возможно, Лотти никуда не ушла бы.

Камилла ответила сдержанно, нехотя признав, что ее мать давно ушла.

В половине девятого, когда небо стало чернильно-черным, а Кейти заснула на диване, когда они успели обзвонить всех знакомых и в семнадцатый раз попытались дозвониться на мобильник Дейзи (они все-таки решили не обращаться в полицию), Камилла повернулась к мужу и в горестном порыве попросила:

– Ступай и найди ее, Хэл. Все другое она уже с ним сделала. По крайней мере, у нее должно хватить приличия объясниться с мужем.

* * *

Дейзи ждала возле автомата, что он выплюнет сдачу, но спустя несколько минут сдалась под пристальными взглядами людей и понесла две пластиковые чашки с кофе Джонсу.

Они провели в отделении скорой помощи почти три часа. Дежурная сестра приняла их быстро, пробудив ложные надежды, что и врач посмотрит их незамедлительно, перебинтует и отпустит.

– Нет, – сказала сестра, провожая их на рентген. – Сначала нужно сделать снимок носа, а также головы, после чего мистеру Джонсу придется подождать консультанта. Обычно мы в таких случаях отпускаем домой, но вы получили сильный удар, – весело сказала она, утрамбовывая в окровавленные ноздри марлевые полоски, пропитанные соляным раствором. – Мы же не хотим, чтобы там свободно болтались кусочки хряща, правда?

– Простите. – С тех пор как они приехали в больницу, Дейзи повторила это слово уже в пятнадцатый раз. Она не знала, что еще сказать.

Они медленно шли вдвоем в другое крыло.

В первые секунды было легче: она помогла ему подняться с земли, пораженная состоянием Даниеля, который пьяно орал что-то, и попыталась в отчаянии стереть кровь, струившуюся по его рубашке. Потом она взяла дело в свои руки: схватила пачку ваты из запасов Элли, приказала кому-то передвинуть машины и убрать протестующих, чтобы она могла доставить его в больницу, отмахнулась от Сильвии Роуан, которая появилась как из-под земли и закаркала, что, мол, пьяные драки уже начались.

«Ничего у вас не выйдет, – торжествовала Сильвия. – Я добьюсь, что магистрат отзовет вашу лицензию. У меня есть свидетели».

– Пошла вон, старая карга! – выкрикнула Дейзи и усадила его в машину.

Он плохо понимал, что происходит: видимо, ударился головой, когда упал, и потому покорно следовал за Дейзи, подчиняясь ее приказам – сидеть, держать это, не спать, не спать. Но теперь, однако, он бодрствовал, чересчур взбудораженный плохим кофе и больничным запахом, темные глаза так и сверкали над марлевой повязкой, окровавленная рубашка – как напоминание, какую роль сыграла Дейзи в событиях сегодняшнего дня.

– Мне так жаль, – сказала она, протягивая ему чашку. Он выглядел даже хуже, чем когда она уходила за кофе.

– Хватит извиняться, – устало произнес он.

– Она ведь не сумеет этого добиться? Не отзовет вашу лицензию?

– Сильвия Роуан? Она меньше всего меня беспокоит. – Он поморщился, прихлебывая кофе.

Что это значит? – хотелось спросить Дейзи. Но его поведение и тот факт, что он с трудом говорил, не позволили ей выудить еще что-то.

Они сидели на пластиковых стульях под лампами дневного света, и время, казалось, остановилось, а потом вообще потеряло значение. Мужчины с травмами, вызванными алкогольным опьянением, видимо, не считались приоритетными больными. Они сидели среди других пострадавших, время от времени открывались электронные двери, впуская очередного травмированного, вызывавшего вспышку мимолетного интереса, и постепенно садовые раны и ожоги доморощенных умельцев уступили место окровавленным головам и кулакам субботнего вечера. Где-то около восьми явился работник бара с Элли. Он извинился, объяснив, что Лотти они найти не смогли, а больше присмотреть за девочкой некому. Дейзи взяла свою сонную, хныкающую дочь, не смея взглянуть в глаза Джонсу. Потревоженная, выбитая из режима девочка плакала и боролась со сном, так что Дейзи пришлось несколько раз обойти все отделение по кругу, пока наконец Элли заснула в своей коляске.

– Ступайте домой, Дейзи, – велел Джонс, потирая шишку на голове.

– Нет, – твердо заявила она.

Уходить нельзя. Как-никак все произошло по ее вине.

* * *

В четверть двенадцатого, когда табло высветило, что очередь Джонса прошла полчаса тому назад, раскат грома возвестил приближение грозы. Шум разбудил дремавших в очереди больных, вспышка молнии заставила всех охнуть, и после короткой паузы ночное небо обрушилось на землю мощным дождем. Его шум проникал сквозь стеклянные двери, а вода нашла другой способ – на подошвах людей, отчего пол вскоре стал грязным и мокрым. Дейзи, которая чуть не заснула, почувствовала, как что-то в атмосфере переменилось; она даже засомневалась, не снится ли ей это.

Минут через двадцать вышел медбрат и сообщил Джонсу, что придется ждать неизвестно сколько, так как они получили сообщение о большой аварии на Колчестер-роуд. Консультант будет занят еще какое-то время.

– Так, может, мне уйти домой? – спросил Джонс, стараясь четко выговаривать слова.

Медбрат, молодой человек изнуренного вида, давно лишенный всякого идеализма и наивности, посмотрел на Дейзи с ребенком:

– Если можете, то лучше подождать. Нос нужно вправить сегодня, тогда есть шанс, что он не останется навсегда деформированным.

– Он и так не имел формы, – буркнул Джонс, но добавил, что подождет.

– Поезжайте домой, – снова обратился он к Дейзи, когда медбрат ушел.

– Нет, – отрезала Дейзи.

– Ради бога, Дейзи, это глупо, что вы с ребенком сидите здесь всю ночь. Поезжайте, отвезите ее домой, и если вы так волнуетесь, то я позвоню вам позже. Договорились?

Джонс так и не спросил у нее, почему Даниелю захотелось его ударить. Но, видимо, он понимал, что причина в ней. Из-за нее торжественное открытие отеля превратилось в фарс. Дейзи собственными руками перезарядила арсенал нелепой и мстительной Сильвии Роуан. Столько усилий, столько месяцев работы – и все впустую из-за глупого недоразумения.

Сил у Дейзи не осталось. Она посмотрела на усталое, задумчивое лицо Джонса, на тени, отбрасываемые беспощадным светом над головой, и у нее защипало в глазах. Наклонившись, она подхватила сумку с пола и резким движением ноги сняла коляску с тормоза.

– Я думала, он уехал. – Она едва понимала, что говорит.

– Что?

– Даниель. Он сказал, что уедет.

– Куда уедет?

– Домой.

Ее голос зазвенел от досады и горя. Не желая, чтобы он стал свидетелем того, как она теряет самообладание, снова становясь той, прежней, которой она уже не хотела быть, Дейзи повернулась и повезла ребенка прочь.