– Дверь подвала запирается?

– Да, сэр, я всегда ее запираю. Она располагается позади органа. В подвал не попасть, если у вас нет ключей от этой двери и еще от двери западного входа. У меня есть и тот и другой, поскольку от моего дома удобно попадать в церковь именно через эту дверь. Но я могу войти и через другую.

– Где вы храните свои ключи?

– Висят у меня в кухне, сэр.

– У кого-нибудь еще есть ключи от подвала?

– Да, сэр. У священника хранятся ключи от всех дверей.

– А еще у кого?

– Не знаю, сэр. У мистера Годфри только один ключ – от подвала.

– Ясно. Но раз ключи висят у вас в кухне, значит, доступ к ним имеют все члены семьи?

– Так-то оно так, сэр, но, я надеюсь, вы не собираетесь в чем-то обвинить меня, мою жену, Дика и детей? Я служу в этой деревне могильщиком двадцать лет после того, как занял пост старика Эзекайи, и никого из нас ни разу не заподозрили в том, что мы убиваем и хороним у себя на кладбище незнакомцев. Я теперь припоминаю, что этот Драйвер заходил ко мне однажды утром. Может, он и брал ключи. Хотя если бы такое случилось, я бы их хватился…

– Ну-ну, Гарри! Не хотите же вы сказать, что этот несчастный сам вырыл себе могилу, а потом сам себя похоронил? Не тратьте наше время.

Раздался смех и шутливые возгласы.

– Прошу тишины. Никто вас ни в чем не обвиняет. Вы когда-нибудь теряли ключи?

– Нет, сэр, – мрачно покачал головой могильщик.

– А не замечали, что ваши инструменты кто-нибудь трогал?

– Нет, сэр.

– Вы почистили их после похорон леди Торп?

– Конечно, почистил. Я всегда держу свои инструменты в чистоте.

– После этого вы их использовали?

Вопрос на мгновение озадачил могильщика, однако Дик тут же подсказал ответ:

– Малыш Мэсси.

– Не подсказывать свидетелю! – строго одернул парня коронер.

– Да, – кивнул мистер Гоутубед. – Я хоронил ребенка Мэсси, и об этом есть запись в книге. Произошло это через неделю после похорон леди Торп.

– И инструменты были чистыми и стояли на своих местах, когда вы взяли их, чтобы выкопать могилу для ребенка Мэсси?

– Ничего подозрительного я не заметил.

– А позднее?

– Нет, сэр.

– Что ж, хорошо. Достаточно. Констебль Прист.

Констебль, быстро произнеся клятву, сообщил присутствующим, как его вызвали на место происшествия, как он связался со старшим инспектором Бланделлом, как помогал поднимать тело и осматривал одежду трупа. Затем констебль уступил место старшему инспектору. Тот подтвердил показания своего коллеги и предъявил список вещей, принадлежавших покойному. Среди них были: костюм из темно-синей саржи не слишком высокого качества, изрядно попорченный из-за долгого нахождения в земле, но явно приобретенный в известной фирме, торгующей недорогим готовым платьем; довольно поношенный жилет и нижнее белье, на котором (весьма неожиданно) обнаружилась этикетка известной французской мануфактуры; сорочка цвета хаки, какие носили в британской армии; пара крепких, почти новых ботинок и дешевый галстук в горошек. В карманах трупа полицейские обнаружили белый хлопчатобумажный носовой платок, пачку сигарет «Вудбайн», двадцать пять шиллингов и восемь пенсов, карманную расческу, монетку в десять сантимов и небольшой моток крепкой проволоки с изогнутым в форме крюка концом. Пальто не было.

Французская монета, нижнее белье и проволока могли дать хоть какую-то зацепку. Снова предоставили слово Эзре Уайлдерспину, но тот так и не вспомнил, чтобы Драйвер упоминал Францию, – только войну. Когда же старший инспектор спросил кузнеца, не напоминает ли ему проволока с крючком отмычку, тот молча покачал головой.

Следующим свидетелем выступил доктор Бейнз, показания которого были действительно важными для следствия. Он сообщил следующее:

– Я осмотрел труп и произвел его вскрытие. Возраст потерпевшего примерно сорок пять – пятьдесят лет. Он был довольно упитанным и здоровым. Принимая во внимание химический состав почвы, замедляющий процесс гниения, и глубину расположения тела в земле – на два фута ниже поверхности кладбища и на четыре фута ниже верхней точки могильного кургана, – я пришел к выводу, что труп пролежал в могиле три-четыре месяца. В земле тела разлагаются медленнее, чем на воздухе, к тому же одежда на трупе замедляет процесс, а посему внутренние органы и мягкие ткани покойного вполне прилично сохранились. Проведя тщательное исследование, я не смог обнаружить каких-либо внутренних повреждений. Внешние повреждения имеются на голове, руках, запястьях и лодыжках. Лицо покойного изуродовано с помощью какого-то тупого предмета. От него практически ничего не осталось. Часть костей черепа основательно раздроблена. Я не сумел подсчитать количество ударов, однако могу утверждать, что наносились они с большой силой. При вскрытии брюшной полости…

– Одну минуту, доктор. Можно ли предположить, что смерть неизвестного наступила в результате одного из полученных ударов?

– Нет. Я не думаю, что причиной смерти послужил один из ударов.

По комнате прокатился гул голосов, а лорд Питер Уимзи с довольной улыбкой потер кончики пальцев.

– Почему вы так считаете, доктор Бейнз?

– Насколько позволяет судить мой опыт, все эти удары были нанесены потерпевшему после смерти. Запястья были отрезаны тоже после смерти каким-то коротким орудием – предположительно складным ножом.

Слова доктора вызвали очередной всплеск эмоций у присутствующих, а лорд Уимзи громко воскликнул:

– Великолепно!

Доктор Бейнз представил научное объяснение своих выводов. О том, что он прав, свидетельствовало отсутствие кровоподтеков и общее состояние кожи. Доктор не преминул скромно обмолвиться, что вовсе не является экспертом и высказывает предположения, основанные на собственном опыте.

– Но для чего кому-то так жестоко обходиться с мертвым телом?

– А вот это, – сухо произнес доктор, – не в моей компетенции. Я не специализируюсь в психиатрии.

– Итак, какова, по-вашему, причина смерти неизвестного?

– Не знаю. При вскрытии я увидел, что желудок, кишечник, печень и селезенка очень сильно разложились. Почки, поджелудочная железа и пищевод в относительно хорошем состоянии. – Здесь доктор углубился в детали. – Таким образом, я не обнаружил сколь-нибудь серьезного заболевания или признаков отравления ядом. Я изъял некоторые органы. – Доктор перечислил, какие именно. – И поместил их в герметично закрытые сосуды. – Он описал процесс. – Собираюсь отправить их для экспертизы сэру Джеймсу Лаббоку. Результаты будут готовы недели через две, возможно, раньше.

Одобрив решение доктора, коронер продолжил:

– Вы упомянули о повреждениях на запястьях и лодыжках. Какова природа этих повреждений?