— Взяли — да, — пробормотал Кар, зашагав к стене. — Защитим? Может быть.

— Как дела, Джулиан? — спросил Панэ по радио. Третий взвод — то, что от него осталось, — собрался на развалинах надвратной башенки. Второй и первый вытаскивали своих мертвых и раненых из поврежденного бастиона.

— Великолепно, сэр. Похоже, они собираются повернуть назад.

— Очень хорошо. — Панэ оглядел жалкие остатки своего отряда и покачал головой. — Третий взвод, остаетесь на камнях. Первый и второй, развернуться фронтом к противнику.

— Это Т'ан К'тасс! — кричал Банти Кар. Младший вождь кранолта жестами всех четырех рук показывал на флаг, который только что развернулся на одном из бронированных флар-та. — Это Раскидистое Дерево!

— Невозможно! — выкрикнул Фар, не веря своим глазам. — Мы убили их всех! Мы уничтожили их воинов и разметали по всем ветрам тех, кто не посмел сразиться с нами.

— Но мы не убили их сыновей, — проскрипел второй вождь — словно заговорила побелевшая старая кость.

Стон отчаяния прокатился по толпе кранолта, когда развернулся еще один флаг и давно забытый символ Огня и Железа воспарил над полем боя.

— Мы не убили всех сыновей Войтана.

— Капитан, — позвал Джулиан, — может, подождем? Что-то происходит. Новая армия только что подняла какие-то флаги. Я не очень-то знаю скользких, но мне кажется, что кранолта занервничали.

— Понял, — ответил Панэ. — Держи меня в курсе. В этот момент кранолта запели.

— Ты слышал?! — вопрошал Т'Лин Тарг. — Это звук, который я ждал услышать всю свою жизнь: звук предсмертной песни кранолта! — Огромный старый мардуканец поднял боевой топор, привязанный к культе, и стал размахивать им над головой. — В грязь, вы, варвары и ублюдки! Войтан вернулся!!!

— Воистину! — кричал в ответ Т'Кал Влан. Последний из принцев Т'ан К'тасса заходился смехом, слушая скорбную похоронную песнь. — Т'ан К'тассу пора забирать долги!

Большая часть войска состояла из наемных солдат, собранных по множеству мелких вольных городков. Но ядром армии были сыновья и внуки городов, павших перед кранолта. И Войтану, и Т'ан К'тассу удалось вывезти не только гражданское население, но и ценности. Эти средства были вложены в деловые предприятия множества городов-государств, ожидая того дня, когда Войтан сможет вновь подняться.

И сегодня земляне расчистили ему путь.

— О, демоны хорошо сегодня попируют! — Тарг в восторге хлопнул оставшейся истинной рукой по топору, обозревая горы трупов. — Посмотри, сколько душ отослали им эти земляне!

— И похоже, они еще держатся. — Влан жестом показал на дымящуюся цитадель. — Думаю, нам надо поторопиться. — Он повернулся к следовавшему за ним войску. — Вперед, Дерево! Пора вернуть свое!

— Вперед, Дерево! — отозвался рев. — Вперед, Пламя!

— Пустим этих ублюдков кранолта на корм для атулов! — кричал Т'Лин Тарг, размахивая над головой топором.

— Вперед, Дерево! Вперед, Пламя!

Дэпро опустилась на колени рядом с принцем. Тусклый свет вокруг соответствовал настроению.

Раненых сложили на нарах в северной части похожего на пещеру каземата. Перевязанные и обожженные морпехи большей частью спали — стараниями и молитвами дока Добреску. Их раны были ужасны, даже по современным стандартам. Большинство раненых были, кажется, из первого и второго взводов; несмотря на защиту огнеупорных «хамелеонов», многих опалило и изувечило. Дэпро отвернулась, поняв, что нечто белое, торчащее из униформы Кайлети, — это его локтевая кость.

Какими бы ужасными ни были повреждения, они залечивались. Даже отрезанные конечности со временем отрастали: нанороботы и регенерационные ретровирусы, которыми были напичканы морпехи, уже принялись за работу, заживляя тяжелые ранения. На ожогах отрастала кожа, с невероятной скоростью восстанавливались мышцы...

Расплачиваться за это, конечно, приходилось: метаболизм не атомный. В течение нескольких следующих дней раненые не смогут делать ничего другого, кроме как есть и спать, а нанороботы все это время будут лихорадочно работать, заживляя раны и борясь с инфекциями. Но рано или поздно — что зависело главным образом от количества повреждений, а не от их тяжести — ужасные раны превратятся всего лишь в шрамы. А со временем даже шрамы исчезнут. И, без сомнения, их сменят новые.

Она дотронулась до лица принца и подняла диагностический мини-дисплей, ДМД, прикрепленный к его униформе. Их было всего несколько штук, и она удивилась, что Добреску использовал один в данном случае. Или, может быть, не удивилась. В отряде было полно более серьезно раненных — одного взгляда на ДМД, с данными об альфа-ритме, давлении, пульсе, содержании кислорода в крови, хватило, чтобы убедиться, — но не было ни одного столь драгоценного.

Она снова коснулась его лица — нежно.

— Он тебе нравится, правда? — спросил низкий хрипловатый голос.

Она застыла. Посмотрела вверх на сержант-майора.

— Ты похожа на кролика в свете прожектора, — сказала ей Косутич с тихим смешком. Сержант-майор, приподнявшись на здоровой правой руке, с насмешливой улыбкой наблюдала за командиром отделения.

— Я просто осматривала раненых третьего взвода, сержант-майор, — сказала Дэпро виновато... и почти правдиво. Это действительно было оправданием ее визита, но ей самой недолго удавалось пудрить себе мозги, зачем она пришла на самом-то деле.

— Скажи это Старику, девочка, а не мне! — усмехнулась Косутич, устраивая обожженную и искалеченную левую руку поудобнее. Или по крайней мере так, чтобы было чуть менее неудобно. — Ни на кого из других раненых ты даже не посмотрела. Ты только на Роджера смотришь, как газель.

— Сержант-майор... — начала Дэпро.

— Что «сержант-майор»? Я же вижу, что происходит. Это было очевидно еще на корабле, если у кого глаза на месте. А у меня они есть.

— Но... «еще на корабле» я его ненавидела, — запротестовала сержант. — Он был такой... такой...

— Мерзкий? Наглый? — подсказала Косутич со смехом, который резко оборвался. — Черт, не заставляй меня смеяться, девочка! Да. А ты на него смотрела газельими глазками, со всем его мерзким и наглым поведением.

— Я не смотрела газельими глазками, — твердо и настойчиво повторила Дэпро.

— Называй это как хочешь, девочка, — сказала старшая женщина с усмешкой. — Я называю это газельими глазками. Или глазами раненой газели. Но здесь это не звучит.

Дэпро почти в отчаянии огляделась, но все остальные раненые, казалось, спали. Если не спали, то проявляли невероятное самообладание и не смеялись над ней. Затем она снова посмотрела на Косутич.

— Что вы собираетесь с этим делать?