Как я потом узнал, та часть клонской агентуры, которая не погибла во время ночных диверсий девятого, разбежалась по горам и продолжала партизанскую войну на нашей же территории! Конечно, за ближайшие две недели их всех перестреляли (в плен почти никто не сдался), но шуму они наделали много.

Главное, их дерзкие налеты словно бы говорили землянам: глядите, даже ваша центральная планета погружается в хаос. А теперь представьте, что же творится на вашей галактической периферии!

Кстати, это мне еще крупно повезло – причем дважды.

Блуждающие клонские диверсанты запросто могли ухлопать меня, пока я спускался на лыжах из «Братца Кролика» и топал по дороге в Алушту. А второй раз, когда мы глядели из аэротакси на горящие милицейские машины и обсуждали, не стоит ли рядом с ними приземлиться, нас было проще простого достать ракетой переносного зенитного комплекса! (А такие штучки у диверсантов имелись – из заблаговременно подготовленных дипломатической резидентурой тайников в горах.)

В Симферополе я застал частичную эвакуацию. Это был еще один деморализующий фактор «разбойного нападения шайки конкордианских варваров» – как метко, хотя и несколько односторонне охарактеризовал Совет Обороны блистательный по замыслу и, увы, безупречный по исполнению дебют Конкордии в той войне.

Уже вечером десятого в штабах поняли, что пронырливый зоозомби, повинуясь командам скрытого контура управления, может взять из тайника мину размером с пачку сигарет, укрепить ее, где предусмотрено программой, и активировать часовой механизм тычком носа. После чего летит к чертям силовая подстанция, кабель, водопроводная труба. Как видите, не один я был такой умный.

Но в отличие от меня генералы мыслили масштабнее. А если зоозомби используют химическое оружие? Ведь есть такие яды, ста граммов которых хватит, чтобы уложить в сыру землю целый город! Яд может быть порошком – тогда его нужно подсыпать в сеть городского водоснабжения. Может быть летучим соединением: тогда достаточно разбить небольшой флакон на центральной площади города.

А сибирская язва? А чума-Л (штамм с планеты Лючия)? А дифтерия-Т (трайтаонская)?

А вот еще одна перспектива, не лучше предыдущих: старые проверенные термоядерные бомбы.

Правда, термоядерный фугас не провезешь в контейнере дипломатической почты. И не закопаешь так вот запросто где-нибудь в окрестностях Киева или Москвы. Однако вся беда в том, что операция «Затмение» проходила не только на Земле, но и в космосе.

Все торговые и пассажирские корабли Конкордии, находившиеся в Солнечной системе к началу девятого января, оказались вооруженными рейдерами. В первые же минуты войны из раскрывшихся транспортных отсеков и люков в фальшивых надстройках выскользнули многотонные черные рыбины. Прежде чем на орбитальных крепостях успели сообразить, что происходит, над нашей системой противокосмической обороны разразилась ракетная гроза.

Ракетные удары были нанесены по антеннам дальней связи и батареям большого радиуса действия. В космическом щите Земли были пробиты бреши. Залатать их за день или два было невозможно. В любую минуту из Х-матрицы, следуя дорожкой, проторенной ряжеными «купцами», могли выйти полновесные линкоры. И ударить по нашим городам не конвенциональными силумитовыми, а термоядерными ракетами.

– Да иди ты, – отмахнулся Коля. – Ты же знаешь, что атомное и субатомное оружие применить невозможно. На спутниках космического контроля сразу же сработают детекторы, а излучатели системы «Nigredo» за две секунды раскроют над любым регионом противоатомный зонтик. И все атомные боезаряды превратятся в безобидный свинец!

– Как же, как же! «Алхимик космической эры»! «Чудо-поле»! Я даже наизусть помню тот абзац учебника. «В 2115 году новый Колумб физики, профессор Белградского университета Данко Липич, автор Великого Закона Супергравитации, вместе с учениками рассчитал и создал первую экспериментальную установку дистанционной трансмутации. Затратив энергию, достаточную для того, чтобы вскипятить все Адриатическое море, профессор Липич, не выходя из своей лаборатории, превратил пять граммов урана, находящиеся в бронированном помещении на дне заброшенной шахты, в пять граммов свинца».

– Вот именно, Саша, вот именно. И уж кому, как не нам с тобой, знать, что в 2309 году излучатели Липича были наконец доведены до ума и поставлены на боевое дежурство. Поэтому уж чего-чего, а ядерных атак можно не бояться!

– Да я уже ничего не боюсь. Скорее бы в бой – а там все равно. Как видишь, я оптимист. А вот генералы – пессимисты. Так что эвакуация Симферополя проводилась прямо у меня на глазах.

Дело было уже двенадцатого, в Академии. Мы с Колей делились новостями. Я рассказывал, как тащился на перекладных из Алушты. А он – как мобилизовал родительскую летающую дачу и пытался добраться на ней из Валдая в Мурманск.

При этом Коля не знал о запрете на полеты персонального транспорта. И когда какая-то бронеколонна в районе Петрозаводска открыла по нему беглый зенитный огонь, он принял ее за конкордианских десантников на отечественной технике.

Потом он долго уговаривал коменданта Мурманска поднять по тревоге ближайшую эскадрилью, чтобы разгромить супостата на марше. За дезинформацию и паникерство его хотели судить военным трибуналом. Но он сбежал (во дает!) и, прибившись к компании каких-то звездолетчиков, благополучно приплыл с ними на морской терминал Колчака.

– Хм, а в Мурманске, кажется, эвакуации не было.

– На севере, я смотрю, вообще порядка больше. Впрочем, и в Крыму, если так подумать… Понимаешь, что меня удивило… Эвакопункты в Симфере были развернуты так четко, словно бы тамошняя комендатура только того и ждала. Вот что странно! На каждом перекрестке как из-под земли выросла большая палатка. Там стояли строгие девушки и юноши с повязками «Территориальная оборона». И всем выдавали сухпай, аптечку, резиновые перчатки, респиратор, тампоны с антидотом, фонарик и еще, кажется, схему маршрута эвакуации.

– Да? Тебя это удивляет? – насмешливо спросил Коля. – А это не удивляет?

Он ткнул пальцем в плакат на стене.

Плакаты эти появились в Академии повсюду. Их же, кажется, я видел в Каховке, где ожидал военного транспортника до Москвы.

Плакат был такой: прямо на зрителя, будто бы конь, встающий на дыбы, прет огромный танк Т-10 российского производства. Под его гусеницами – раздавленный танк врага. Какого врага – легко догадаться, ведь во все стороны разбегаются солдаты в клонских мундирах с совершенно одинаковыми и притом очень неприятными лицами. (Типичная художественная гипербола: на клонах – именно парадные мундиры, какие у них носит, кажется, только Первый Народный кавполк.)

Над танком летят наши флуггеры, а надо всем этим еще и аллегория: российский орел когтит перепуганного, ревущего крылатого быка.

И бодренькая надпись: «Орел мух не ловит».

– Ладно, полиграфия у нас оперативная. Но художники какие шустрые оказались, а? И сюжет игривый такой, победный, – продолжал Коля. – А ведь только позавчера признали, что война началась. Тут бы что-нибудь вроде «Защити колыбель цивилизации!» или «Стоим насмерть!» – а то на плакате мы уже войну выиграли и веселимся. Ха-ха-ха, орел бычка поймал, хи-хи-хи, он мух не ловит…