На следующий день рано утром я спокойно помешивал на сковороде доходившую в кипящем масле обеденную картошку, когда над посольством просвистел первый реактивный снаряд. Этот звук я никогда, нигде и ни с чем не спутаю: в 80-х РС летали и взрывались здесь так часто, что я по свисту снаряда мог определить его грядущий перелет или недолет. Бросившись к компьютеру, я написал Паше, начальнику службы московского мониторинга РИА «Новости», всего несколько слов: «идет ракетный обстрел, хуя…т не по-детски». Потом оказалось, что этот текст каким-то странным образом попал прямо на монитор Главного выпуска. Его, конечно, в печать бы не выпустили, но Паша мне ответил, что «на выпуске все притихли». Сняв сковороду с плиты, я начал звонить знакомым офицерам полиции, которые проинформировали, что один из РС упал в районе Баг-е Бала, второй разорвался на перекрестке рядом с четвертым райотделом полиции. Были ранены как минимум два человека. Еще одна ракета упала примерно в 500 метрах от места проведения Лойя джирги, однако никто из ее участников не пострадал.

Большинство делегатов той «сходки» поддержали предложения президента Афганистана о заключении договора о стратегическом партнерстве с Соединенными Штатами, которое давало право американским войскам на долгосрочной основе оставаться в Афганистане после 2014 года, на который был намечен вывод основных международных сил из страны. Делегаты, правда, настаивали на выполнении Соединенными Штатами ряда условий. В первую очередь речь шла о прекращении ночных операций против боевиков, в результате которых нередко гибли мирные жители. Еще один вопрос, на который делегаты Лойя джирги дали положительный ответ, были возможные мирные переговоры с талибами.

С той поры минуло семь лет. США выполнили почти все стоявшие перед ними в Афганистане глобальные задачи: их войска теперь находятся в Исламской Республике на основании договора о стратегическом партнерстве и могут оставаться там столько, сколько сочтет нужным администрация Белого дома. В процессе национального примирения произошли большие подвижки: оппозиционная «Исламская партия Афганистана» Гульбеддина Хекматиара стала теперь легальной и заняла много кресел в парламенте, а переговоры США с руководством запрещенного в России радикального движения «Талибан» идут полным ходом.

На исходе четвертой по счету командировки в Афганистан, завершавшейся 27 ноября 2011 года, в голову постоянно приходили разные дурные мысли о том, что самое страшное, ну, если и не страшное, то очень неприятное, обязательно должно случиться под «дембель». Поэтому пришлось, как говорится, залечь «на сохранение». То есть работать через информаторов, используя местные СМИ, и по минимуму высовываться на улицу. Получить пулю или осколок в Кабуле в то время ничего не стоило. Причем стать жертвой террориста было куда более проблематично, чем попасть «под раздачу» стражей порядка, которые в борьбе с «мятежниками» орудовали, невзирая на национальность, цвет кожи и даже иностранные номера на машинах. Работа «на сохранении» более нудная, чем «в поле», однако от этого не менее продуктивная.

Вместе с тем вылезать из посольства в город все равно приходилось, так как тривиально хотелось есть. На базар ли, в магазин ли, в банк или еще куда, но ехать в город в последний месяц было все равно неприятно. В магазинах, которые посещали иностранцы, с устойчивой периодичностью взрывались смертники, на базаре частенько стреляли и иногда дрались. Так безрадостно и нудно проходили последние дни в этой любимой мной мусульманской стране. Иногда боевики «Талибан» совершали налеты на государственные объекты в городе, но все это стало уже обыденностью и не вызывало никаких трепетных эмоций. В то время наши люди в Афганистане работали только за «бабло», всякая шелуха типа «интернационального долга», патриотизма, госнаград уже давно никого не волновала. Они тупо ковали капитал на старость, понимая, что в их украденной родине они давно никому не нужны. Поэтому в повседневной афганской жизни главенствовали здоровый цинизм, трезвый расчет и смекалка, основанная на многолетнем опыте. Прежде чем лишний раз выезжать в город, нужно было хорошенько подумать — нужно ли это или же необходимость поездки была самонадуманна.

Остававшиеся до «убытия» несколько дней я посвятил хозяйственным и организационным мероприятиям, которые завершил вполне успешно. В афганском ресторане напротив посольства мы справили пышную «отвальную». Народу было много, мы гуляли, пели и танцевали до позднего вечера. Накрывать на стол и резать деликатесы мне помогали ребята из спецназа ФСКН, за что им отдельное спасибо. Гости этого праздника жизни — мои русские и афганские друзья и товарищи — подарили на память большую коллекцию картин афганских живописцев, которая сейчас украшает стены моей библиотеки. Глядя на эти «полотна», я часто вспоминаю ту опасную командировку и думаю, что, несмотря на все трудности, которые пришлось пережить, я, наверное, смог бы повторить ее снова, если, конечно, в чьих-то силах было повернуть время вспять и вновь сделать меня 50-летним.

В Москву я улетал в полуавральном режиме. Из-за плохих погодных условий на один день был задержан вылет самолета «Арианы». А на следующее утро Алексей Милованов на своем «броневике» всю дорогу в аэропорт «жал» по встречной полосе, чтобы объехать одну большую пробку, в которую превратились обледенелые кабульские улицы. Продержавшись до конца командировки без потерь, я с тревогой думал, не случится ли чего дурного в самом конце. Даже по дороге в аэропорт эта тревожная мысль не отпускала. У самого аэропорта на глаза попался длинный светло-коричневый школьный автобус американского производства, ехавший со стороны места дислокации бывшего советского сводного авиационного полка — «полтинника». Подумалось: где же могут учиться дети, которых возит этот огромный 12-тонный автобус? Школ на аэродроме не наблюдалось, вероятно, он возил военных, маскирующихся под школьников? Картинка мирного автобуса на фоне аэродромных построек как-то впечаталась в мозг, непонятно почему и непонятно зачем. Просто так. Очередная свободная ячейка в переполненном мозговом компьютере заполнилась этой довольно мирной картинкой, сфотографированной глазами.

Когда ветхий «Боинг-747» авиакомпании «Ариана» уже примерно час, как гудел турбинами, унося меня подальше от «страны пребывания», тревога отошла прочь. Я прилетел домой и забыл об Афганистане, вернее — попытался забыть, так как моя новая работа в Москве была с ним тесно связана. Вот так, почти обыденно все и закончилось, думал я. Да, опасно, да, очень дискомфортно, но довольно полезно для «поддержания штанов».

Однажды ко мне на работе подошел один из начальников и спросил, не хочу ли я снова слетать в Кабул, чтобы взять интервью у президента Хамида Карзая. Само мероприятие приходилось на преддверие отпуска, и я понимал, что если соглашусь, то приготовления к поездке на дачу будут скомканы и придется работать в авральном режиме. Однако возможность подержаться за руку третьего по счету «моего» президента вдохновляла. В президентском дворце Арг я в свое время жал руку Бабраку Кармалю, а в здании Минобороны на Дар уль-Амане пил чай с доктором Наджибуллой. Обоих уже нет на этом свете, царствие им небесное, а тут Карзай. Дьявол сыграл тогда со мной злую шутку — я согласился. Летели очень тяжело, с бессонницей и пересадками, через Дубай.