Он встал, она наклонилась, потрогала обе подушки, откинула прочь смятое одеяло, рассмотрела простыни. Улыбнулась какой-то мертвой улыбкой.

– В чем дело? – спросил инспектор.

– Нет, ничего. Простыня не та.

– Как?

– Не та простыня, что была. И наволочка. Я сейчас объясню. – Она так и осталась стоять у постели, хотя вполне могла сесть. – Он всегда менял простыню после того, как проводил здесь время с женщиной. Чтобы я ничего не поняла. Я все же бывала тут. Иногда редко.

А по состоянию постельного белья всегда можно догадаться…

– Понимаю. Значит, тут все же была женщина?

– Я не сомневаюсь в этом. Только… Если бы она убила его после… – Ирен поморщилась. – Он ведь не смог бы поменять белье? Значит, до нее тут была еще одна. Может быть, не раз… Вы меня понимаете? Он менял белье каждый раз. Обычно – только простыню.

Не понимаю, зачем в этот раз сменил наволочку.

– Кажется, я понял. Значит, он проводил тут время с какой-то женщиной, потом привел ее же или другую, и не успели они… Простите. И тут-то все и случилось. Интересное наблюдение! Вы совершенно уверены, что у него была такая манера – менять белье? Вы сами не могли его сменить?

– Нет.

– Но вы уверены, что его сменили?

– Да. Простыня из другой ткани. Белье покупалось в разное время, в разных магазинах… Я сама выбирала его. Мне ли не знать…

– А где он держал грязное белье?

– Сейчас… В шкафу. – Она уверенно подошла, открыла дверцу, порылась на полке, выбросила на пол несколько смятых простыней. Жалко улыбнулась, словно приглашая посочувствовать ей. Но мужчины только переглянулись, с таким видом, что ей захотелось плакать. Инспектор подмигнул парню, тот насмешливо улыбался, глядя на пустую постель.

– ; Сколько там простыней? – спросил у нее инспектор.

Она с трудом пересчитала, выпрямилась:

–.

– Три штуки.

– Все грязные?

– Сами посмотрите.

– Мы их приобщим к делу. Что-нибудь еще?

– Нет. Ничего не замечаю. – Она поняла, что безумно устала и больше не сможет сохранять спокойствие. Эти двое издевались над нею. Явно издевались.

– А это не ваши? – Молодой человек показывал ей кружевные трусики.

– Где вы их нашли?

– Рядом с кроватью.

– Нет, не мои.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена. Можно вас поздравить.

Они принадлежали той…

Она не стала продолжать, отвернулась, посмотрела в шкаф. Потом старательно его закрыла.

– Можно пройти в столовую. Здесь делать нечего.

Пусть ребята снимут отпечатки, – сказал инспектор.

– Уже сняли, – ответил парень инспектору. – Почти ничего нет. Все протерто.

– Занятно, – кивнул он. И уже через плечо, выходя из спальни, пригласил Ирен следовать за ним.

Она снова послушно пошла.

В столовой он закурил еще одну сигарету, посмотрел на Тулуз-Лотрека, спросил:

– В квартире держали деньги?

– Никогда.

– А что-то ценное?

– Вы сами видите… – Она показала на картину. – По-моему, ничего не пропало.

– Но были какие-то мелочи, драгоценности?.. Запонки, например, ваше кольцо…

– Ничего моего тут не было, кроме косметики в ванной. Если хотите, могу посмотреть, не пропало ли что…

– Не надо, там наверняка еще снимают отпечатки.

Значит, это не было ограбление?

– Вам лучше знать.

– Нет, вы должны мне помочь. Припомните, ваш муж вчера имел при себе большую сумму денег?

– Не знаю, я его не контролировала.

«Эта дамочка имеет свои достоинства, – подумал инспектор. – В конце концов, что еще можно требовать от жены… И все же его можно понять». Ирен сидела, уставившись куда-то в пространство, водила взглядом по стенам…

– В таком случае приходится предположить, что убили его не из-за денег… – задумчиво сказал он. – А это значит, что женщина была с ним раньше знакома.

– Возможно.

– Да, мадам. Позволите взять отпечатки пальцев у вас?

– Вы… – Она отдернула руку. – Вы меня тоже подозреваете?

– Ни в коем случае, но таков порядок.

– Хорошо. Но имейте в виду, Борис… – Она нервно сглотнула. – Нет, это не ревность. Вы понимаете? Я никогда бы не пошла на это. Я привыкла. Все можно простить! Неужели вы…

– Мадам, мадам…

– Я же вижу, вы меня подозреваете! – воскликнула она. – Я поняла это уже тогда, когда рассказала, как застала его… Но это невозможно!

– Прошу вас…

– Нет, это глупо, наконец! Мне не двадцать лет, чтобы ревновать!

«Это уж точно, – подумал он. – Как: ее успокоить?»

– А если вы думаете, что это из-за денег, то знайте, что половина всех его акций и всего капитала принадлежит мне. У меня рента, которая досталась мне по наследству. В конце концов, я богаче его!

– Мадам Бодо! – повысил он голос.

Она зажала лицо руками, на которых блеснули два тонких кольца с бриллиантами, и заплакала. Плакала молча, только плечи содрогались. Инспектор заерзал в своем кресле, мотнул головой помощнику, который в это время заглянул в столовую, и тот сбегал за водой. Ирен приняла стакан, прикоснулась к его краю губами и отставила его. Глаза у нее покраснели, она выглядела теперь лет на пятьдесят с хвостиком.

– Мадам Бодо, мы с вами продолжим разговор на Кэ д'Орфевр, в полицейском управлении, – сказал инспектор. – А теперь можете быть свободны.

– Я приду со своим адвокатом… – предупредила она, поднимаясь.

– Как вам будет угодно, – поморщился он. – Но мы вас ни в чем не обвиняем.

Среди знакомых мужа, которые могли как-то помочь делу, мадам Бодо назвала двух его сотрудников, повторила имя доктора Годэна – он был самым близким другом Бориса… Поколебалась и назвала еще одно имя.

– А это кто? – наморщил лоб инспектор.

– Мишель Леватон, глава агентства «Космополитэн».

– Друг вашего мужа?

– В какой-то степени.

– Почему вы назвали его, если он не был близким его другом?

– Потому что… Ну да он вам скажет почему. Борис, как я уже сказала, увлекался юными девушками, а Мишель… Словом, был связан с ними по работе.