Терапевт: Я испытываю сочувствие и симпатию ко все частям вашей личности как частям единого целого. Я полагаю, что участие всех этих частей, насколько это возможно для них, в нашей беседе является важным, так как у меня сложилось впечатление, что из-за того, что некоторые части вашей личности не нравятся вам самой, и вы убеждены, что вы плохая, вы думаете, что я откажусь от вас. Это так? [Терапевт отвечает искренне, в то же время помещая в центр внимания проблему рефлексивной самооценки пациентки.]

Рита: Да, конечно, это так. Вы обещаете не оставлять меня? Я буду хорошей, я обещаю! [Пациентка вновь избегает внутреннего конфликта. Она остается фиксированной на призыве к фигуре привязанности («крик привязанности») и поведении подчинения.]

Терапевт: Конечно, вы не хотите, чтобы я отказался от вас, я и не собираюсь этого делать, вы также не должны угождать мне, чтобы я остался. У нас есть договоренность о совместной работе, которой мы оба придерживаемся. То, что я на какое-то время уезжаю, не означает, что мое отношение к вам как-то изменилось. Давайте попробуем разобраться с вашим страхом того, что я оставлю вас, потому что, как вы думаете, вы плохая?

Рита: Да, конечно, мы очень плохие, мы рассказывали здесь о таком, что теперь вы наверняка испытываете к нам отвращение. Все меня бросают [чрезмерное обобщение]. Они насмехаются надо мной, потому что я очень плохая. Да, я действительно такая. [Пациентка раскрывает дорефлективные убеждения, демонстрирует крайне ограниченные персонификацию и презентификацию, испытывает стыд.]

Терапевт: Вы рассказываете сейчас об очень болезненных переживаниях. А что вы чувствуете сейчас? [Попытка эмпатического понимания. Терапевт поощряет презентификацию, активирует системы исследования и привязанности, ослабляя защиты вокруг призыва к фигуре привязанности (не устраняя сам призыв, но пытаясь регулировать его интенсивность), то есть активируя тенденции более высокого уровня.]

Рита: В общем нормально. Мне не так страшно. Чувствую себя спокойнее.

Терапевт: Хорошо. Тогда давайте продолжим разговор об этом со всеми теми частями, которые сейчас присутствуют здесь. [Терапевт поощряет внутреннюю коммуникацию и сотрудничество; убеждается в том, что эта задача не превышает способности пациентки к интеграции; вновь обращается к ее внутренней борьбе.]

РЕЗЮМЕ

Фобии привязанности и утраты привязанности оказывают огромное влияние на жизнь жертв хронической травмы, поэтому они проявляются в терапевтических отношениях на всех фазах терапии. Так как отношения привязанности являются своего рода матрицей, на основе которой развивается терапевтический процесс, то преодоление этих фобий необходимо для достижения поставленных терапевтических целей. Формированию отношений надежной привязанности будет, скорее, способствовать регламентированная доступность терапевта для пациента, а не доступность по первому требованию. Благодаря отношениям надежной привязанности развиваются процессы синтеза и реализации (интеграции), в итоге повышается психический уровень. Однако на этом пути и пациент, и терапевт сталкиваются с серьезными трудностями из-за того, что в прошлом у пациента сформировались устойчивые связи между отношениями привязанности и страданиями (эмоциональными и физическими), а также из-за фиксированных перцептивно-моторных циклов, включенных в отношения привязанности. Пациенты или диссоциативные части их личности, страдающие от фобии привязанности, часто совершают действия, препятствующие отношениям или разрушающие их, тогда как диссоциативные части с фобией утраты привязанности пытаются предотвратить ситуации отказа или отвержения. Фобии привязанности и утраты привязанности тесно связаны между собой и влияют друг на друга. Однако эти фобии могут активировать разные поведенческие системы и аффекты, поскольку связаны с разными частями личности. Поэтому терапевт должен быть очень внимателен к нюансам проявлений разных диссоциативных частей личности пациента и учитывать в свое работе эти особенности.

Как правило, пациенты, страдающие от последствий хронической травмы, демонстрируют фобию установления контакта с терапевтом в начале терапии. Эта фобия связана не только с избеганием отношений привязанности, но и ментальных действий, особенно травматических воспоминаний. Понижение психического уровня терапевта в ответ на интенсивные переживания пациента приводит либо к контрпереносному слиянию, либо к созданию слишком большой дистанции в терапевтических отношениях (то есть замещающим действиям нижних уровней в иерархии тенденций). Терапевт должен соблюдать определенную меру в своих интервенциях так, чтобы они не приводили к активации фобии привязанности или утраты привязанности у тех или иных частей личности. В данной главе приведено описание интервенций, направленных на преодоление этих фобий отношений. Фобии привязанности и утраты привязанности тесно связаны с другими фобиями ментальных действий, диссоциативных частей, травматических воспоминаний и перемен.

Глава 14

Первая фаза терапии

Преодоление фобии ментальных действий, связанных с травмой

Я не находила слов для того, чтобы объяснить кому бы то ни было, почему я сверх меры загрузила себя делами, стала такой отстраненной и бесчувственной… Вряд ли кто-то смог бы понять, что соприкоснуться с собственными переживаниям означало бы для меня открыть ящик Пандоры.

Мэрилин Ван Дербур (Van Derbur, 2004, p. 98)

Адаптивность нашего функционирования зависит от качества ментальных действий: восприятия, прогнозирования, чувств, мышления, желаний, потребностей, принятия решений. В то же время эффективное поведение вряд ли было бы возможно без элементарных рефлексов. Ментальные действия точно так же, как и моторные, могут принадлежать разным уровням сложности. Некоторые из этих уровней могут быть описаны при помощи модели иерархии тенденций к действию (см. главу 9). Иногда для эффективного функционирования достаточно простых действий. Например, при поездке на велосипеде, просмотре ТВ программ, автоматические ментальные действия в сочетании с моторными актами обеспечивают хорошую результативность. Однако другие ситуации могут потребовать от индивида рефлексии – психического действия более высокого уровня. Основными характеристиками рефлективных психических действий являются: персонификация и презентификация переживаний и поведенческих актов; осознание ментальных действий, относящихся к более низким уровням иерархии; а также понимание того, следует ли продолжать внутреннее переживание поведенческим актом.

Ментальные действия играют важную роль во всех ситуациях. Так, страх помогает нам справиться с угрозой, любовь позволяет сохранить связь с любимым человеком, когда в отношениях возникает конфликт. Желание чего-то может вдохновить нас на выбор цели, для достижения которой мы сосредоточим наши усилия. Мышление, помогая нам находить смысл происходящего и понимать его, позволяет быть более эффективными в решении задач адаптации в нашей жизни. Сигналы телесных ощущений помогают нам распознать, какие эмоции мы испытываем, здоровы мы или заболеваем, контролировать движение и действия во внешнем мире, а также плохо ли хорошо ли служат формированию образа нашего тела.

Однако диссоциативные части личности людей, переживших психическую травму, часто избегают осознания определенных ментальных действий. Целям избегания служат, например, рассеянность, преуменьшение значимости вплоть до полного игнорирования мыслей, чувств и пр. Такое избегание может негативно влиять на эффективность и результативность