Мужчина, которого Мия швырнула о стену, поднялся на ослабших ногах и кинулся к ней. Мия снова отбросила его на кирпичи, сильнее, чем прежде, и тот, с булькающим звуком вздохнув, упал и больше не вставал. Девочка побежала следом за матерью, крича, чтобы она остановилась.

Все тени в коридоре хлынули вперед, струясь лентами тьмы, чтобы подхватить ее мать. Но к ним приближались новые заключенные: крики Алинне привлекали их, как драков – кровь в воде. Мия отшвырнула их в сторону, посыпался щебень.

– Мама, остановись! Пожалуйста!

Алинне побежала по каменной лестнице во двор. Одна рука прикрывала глаза от света факелов на стенах, ослепляющих ее после многих лет, проведенных в кромешной темноте. Оглянувшись через плечо, женщина простонала, увидев позади дочь и тени, извивающиеся вокруг той, словно живые существа. И демона рядом с ней. Внутри нее.

– Мама, остановись!

– Прочь от меня!

В темноте впереди возник мальчик; какой-то истощенный беспризорник с острым осколком стали в руке. Скорее всего, даже более испуганный, чем Алинне. Тем не менее от этого страха, этой паники он замахнулся, и осколок окрасился алым. Донна запнулась. Прижала руку к груди. И тогда ее дочь закричала.

– НЕТ!

Тени рванули вперед, словно по собственной воле, схватили юнца с его окровавленным осколком и начали снова и снова бить об стену. Мия резко остановилась возле матери; женщина осела на каменный пол, ее грудь становилась влажной и красной.

– Мама, нет, нет, нет!

Девочка прижала руку к ране, пытаясь остановить кровотечение. Багровая жидкость пульсировала сквозь ее пальцы, почти такая же темная, как тени вокруг. Донна Корвере взглянула в глаза дочери. В ее собственных гас свет.

– Не моя… дочь…

Она сжала руку Мии в своей липкой алой ладони.

И убрала с себя.

– Только… ее тень…

Грудь Алинне задрожала, свет в ее глазах медленно угасал. Девочка присела на пол, тени вокруг нее крутились и деформировались. Все здание сотряслось. Кирпичная кладка пошла трещинами. Потолок начал осыпаться. Кровь на ее руках. Творящиеся повсюду убийства эхом раздавались в голове, их кровь затекала во мрак, гнездящийся между каждой каменной плиткой.

«НЕ СМОТРИ».

Девочка встала, ее черные, как вороново крыло, волосы развевались, будто на невидимом ветру. Руки сжались в кулаки. В воздух взмыла сотня теней. Стены раскололись и треснули. Потолок просел и осыпался. И как только кирпичи раздробились на части, как только сотни тонн каменной кладки рухнули, уничтожая лестницу и все внутри, девочка шагнула в одно из этих извивающихся щупалец тьмы и вышла из тени

на пять

этажей

выше

Она оказалась на верхнем уровне. «Падение» было в самом разгаре. Убийцы и убитые. Хаос и кровь. Мужчины, запятнанные остатками своей бойни, сжимающие в руках грубое оружие или чьи-то отрезанные конечности. Один увидел Мию и направился к ней со смертоносной улыбкой. Она посмотрела на него, и тьма просто разорвала его в клочья. Разбрасывая ошметки, как сердитое дитя – сломанную игрушку. Стены вокруг трескались и обваливались. Кирпичи превращались в пыль. Заключенные все приходили и приходили – мужчины и женщины, пропитанные гибелью, – лишь для того, чтобы быть разодранными, как старые тряпки. Девочка побрела по зубчатым стенам Философского Камня, кладка за ней осыпалась ливнем из измельченного раствора и раздробленного камня – вниз, вниз в море.

Философский Камень начал крениться, целые секции тюрьмы рассыпались в пыль, пока тени между каждым кирпичом и камнем вырывались на свободу и присоединялись к буре тьмы, вихрящейся вокруг плачущей девочки. Слезы стекали по щекам. Лицо скривилось в гримасе горя. Глаза стали абсолютно черными. Слишком много боли, чтобы держать в себе. Слишком много, чтобы ее вынести.

– …Мия!..

Рядом с ней материализовался кот из теней, перекрикивая грохот измученного камня, умирающих людей и воющего мрака. Тюрьма пошла трещиной по внешней стене, крепостные валы попадали в воду внизу. Воры и бандиты прекратили свои кровавые разборки и спрятались по углам или побежали обратно в камеры, из которых только недавно выбрались. Пол под ее ногами рухнул, и Мия замерла в паутине из корчащейся тьмы.

– …Мия, останови это!..

Все тело девочки облачилось в тени. Из спины выросли чернильно-черные крылья из тенистых струек, из каждого пальца словно вытекли ленты из острой, как бритва, темноты. Взгляд черных глаз сосредоточился на другой стороне залива, на Ребрах, маячащих над Городом мостов и костей. На доме итрейского Сената и всей костеродной знати, которой повелевал злорадный консул, уничтоживший ее семью. Убил отца. Маленького брата. А теперь и мать.

Девочка покачала головой. Зарычала.

– Этому придет конец тогда же, когда и ему.

И, сжав кулаки, она исчезла.

Шаг.

Возникла на дне Камня, среди теней острых скал.

Шаг.

Появилась на другой стороне залива, в клубящейся черноте береговой линии.

Шаг.

Очутилась на бульваре с карнавальной толпой и их улыбающимися масками. Рядом с ней шагал уже не Мистер Добряк, а сама ярость, иссушившая место, в котором пытался укорениться страх. Мия перемещалась из одной тени в другую, как ребенок, прыгающий по камням через затопленный сток. Когда девочка проходила мимо, люди вздрагивали. Город вокруг стал размытым и нечетким; просто смутные силуэты на фоне глубокой тьмы. Но ночное небо над головой было ярким, как солнечный свет. Звезды усыпали его, как бриллианты саван. Тени воспевали к ней. Крепко держали и вытирали слезы. Их животы ныли от боли. Во ртах пересохло от жажды.

Они голодные, осознала девочка.

Мрак изголодался.

Мия всмотрелась в горизонт в поисках Ребер, торчащих над далекими крышами. Шаг. И еще шаг. И еще шаг. Пока она не очутилась перед Гранд Базиликой. Мия знала, что они придут сюда на мессу истинотьмы. Все как на подбор. Консул Скаева. Кардинал Дуомо. Судья Рем. Ложное благочестие и красивые рясы. Сложенные руки, пропитанные кровью, и глаза, поднятые к небу и молящие о солнцах, которых никогда больше не увидят.

Мия вышла из теней триумфальной арки и принялась пристально разглядывать базилику перед собой. Просторный круглый двор, огражденный со всех сторон мраморными колоннами. Статую всемогущего Аа высотой в пятнадцать метров и с тремя крупными аркимическими сферами на ладони, нависающую посредине. Высокое здание из витражного стекла и величественных широких куполов, расположенное за изваянием. Арки и шпили, в тщетной попытке прогнать изголодавшийся мрак освещенные тысячей сфер.