Егор ухмыльнулся, не чокаясь с ними, опрокинул в себя из стопки. Холодная жидкость провалилась внутрь незаметно, словно воздуха морозного глотнул.

Что здесь вообще происходит, подумал он, заталкивая горячий ароматный, но почему-то безвкусный пельмень в рот. Кто эти люди, что они здесь делают, зачем ему все это надо?

А самое главное — что ОН делает? Не лучше ли ему одному все сделать. Правильно сделать.

— Между пегвой и втогой — пегегывчик небольшой! — прокартавила та толстуха, что пострашнее.

Егора даже передернуло.

Черт побери, откуда они взялись такие? Неужто он не достоин большего?

Вторая стопка пролетела так же незаметно.

За ней третья.

Картавые толстухи через полчаса уже лыка не вязали. Обнимаясь втроем с седым под гнусавые вопли какого-то сопляка из радиоприемника.

На столе две пустые бутылки, огрызки хлеба, пятна от помидор на скатерти. По комнате клубился тошнотный запах сигаретного дыма.

Весело, аж плакать хочется, подумал Егор. И это и есть жизнь?

Он тяжело вздохнул. Тоска чертова.

Он хотел подняться, выйти на свежий воздух, но ноги не слушались. Перед глазами в табачном дыму все расплывалось. Седое участливое лицо всплыло перед ним, пухлые руки подхватили подмышки, помогли добраться до крыльца. Он молча махнул, мол, уйдите, хочу побыть один. Рожи скрылись, продолжая весело щебетать в глубине дома, перекрикивая музыку и друг друга.

Что же сделать? — думал Егор, сдерживая тошноту, держась за косяк двери и вглядываясь в черную пустоту неба. — Что же еще сделать? Что же еще, черт побери…

Две яркие звезды плавали перед лицом.

Что-то они ему напоминали…

Он звучно хлопнул себя по лбу: так это же мы! Я и зверь!

Я и он, — усмехнулся Егор.

Кто кого.

Или я. Или он.

Мы — два зверя. Кто сильнее?

Я! Это должен быть Я! Только Я!

Потом его стошнило, и мысли стали запинаться и заедать, как испорченная пластинка, на одной фразе.

Он неловко опустился на крыльцо, обхватив гудящую, как пустая бочка, голову руками. Что же еще сделать?

И вдруг мысль пришла сама собой, будто из ниоткуда.

Никаких пряников! Людей надо еще больше запугать! Тогда они все сделают сами!

И завертелась эта новая мысль в голове, пока он вместе с крыльцом, домом и всей деревней не провалился в сладкую черную бездну пьяного забытья.

Ник.

В машине достал телефон, увидел много пропущенных звонков. Первые четыре от мамы. Набираю ее номер, долго жду ответа, наконец, услышал ее недовольный сонный голос.

— Никита, ты где? С тобой все в порядке? Почему не отвечал? — посыпались вопросы, в голосе слышится волнение.

— Все хорошо, мама. Извини, что так поздно позвонил…

— Хорошо, что позвонил! Мы так волновались за тебя! Ольга сказала, что ты за этим чудищем гоняешься! Я спать не могу, корвалола напилась. Отец, само собой, бутылку взял…

— Каким чудищем? — спросил я. Откуда она узнала? Только Ольга могла сказать. Эх! У мамы и так сердце болит, а она…

— Но ты не думай, что это Оля. Тут у нас такое про него говорят! — продолжала мама. — Отец ходил на собрание в городе, так чего только не услышал, кошмар прямо…

— Мама, все нормально, — перебил я. И добавил, чтобы она успокоилась. — Чудовища больше нет, утонул. А вообще поменьше бы сплетней слушали.

— Как утонул? Уже? И что теперь?

— Да ничего, мама. Все! Кончилось! Так что ложись спокойно и спи. Завтра позвоню.

— Утонул… ну, ладно. Ты сам видел?

— Да, видел. Все, мама, пока. Отцу привет. И скажи, что приеду — закодирую его насовсем.

Отключил трубку, но она тут же снова задрожала в ладони.

— Ох уж эти мамы! — засмеялся Глеб.

— Да, мамы — они всегда мамы. Даже если дети сами уже мамы и папы.

На экране светилось «Запольский». Нажал «ответить».

— Ну что, Никита Алексеевич, скажете? Почему не докладываете? Не порядок.

— Я думал, что вам Дима уже все доложил…

— Да чего этот олух может мне доложить?! — закричал профессор так, что я отодвинул телефон от уха. Его голос гремел на всю машину. Я кинул взгляд на заднее сиденье. Дима покраснел и отвернулся к окну.

Я вздохнул — снова рассказывать о том, как утонул дикий человек. Доложил коротко и только сухие факты, профессору это нравится.

— Утонул… утонул, — чуть слышно пробормотал Запольский после моего рассказа, словно только что это узнал. О чем же тогда Дима ему говорил?

— Что дальше думаете? — спросил он после паузы.

— Мы едем домой, — ответил я, перебросил трубку в другую руку. — Сейчас темно, а трупы я не чувствую. Да и всплывет он не сразу, так что…

— Но ведь его все равно нужно найти, вы это понимаете? Если этого… утопленника колхозники обнаружат, что это будет? Тем более, вы же знаете, какая паника тут везде! Все уже знают об этом! И не о диком человеке, а именно о чудовище-людоеде! Только в десять кровожаднее.

— Я понимаю, профессор, но чем я теперь могу помочь? Я же говорю, что я его не ви…

— Да я понял! — прорычал Запольский, запыхтел недовольно в трубку, потом смягчился. — Что вы предлагаете?

— Предлагаю ночь отдохнуть, а с утра пораньше пусть менты прочесывают тот берег за Запольем. На том берегу болото, поселений никаких нет, поэтому и людей не должно быть, если только рыбаки на лодках. Кстати, и вам лодки надо будет где-то брать.

— Ясно, — вздохнул профессор. Я понял, что больше расспросов не будет. — Ладно, дальше я уже сам разберусь. Утро вечера мудренее. И это… спасибо вам. Хоть так…

В трубке поплыли короткие гудки.

Я опустил руки, посмотрел на два дребезжащих широких луча впереди на дороге, на проносящиеся в полумраке деревья.

Хоть так.

Усталость накрыла душным одеялом. Закрыл глаза, откинул голову на подголовник, вытянул ноги. И тут мне пришла визуализация про Артемку…

Как только большой дядя высадил его на краю деревни, тот сразу побежал к другу Мишке. Он был уверен, что гигантская обезьяна, или как его называл Никита — монстр, еще вернется к своему убежищу.

Он тихо перелез через забор, пробрался к Мишкиному окну.

На стук в стекло лицо Мишки появилось так быстро, что Артем в испуге спрятался.

Форточка распахнулась, в ней появился Мишка.

— Ты чего? — зашептал он.

Артем оглядел улицу — никого, повернулся к другу.

— Пошли в логово чудища! — сказал он так просто, будто они каждый день это делали.

— Куда?

— На Кудыкину гору, балда! — возмутился Артем. — В логово! Я тебе днем говорил о нем! Ну, куда я сейчас следопытов водил.

Мишка