– Каждый из вас в глубине души понимал, что вечно так продолжаться не может. Что рано или поздно мы вернемся, и настанет великое правосудие. Кто я?

Однако в толпе царило молчание, и даже Геррер не осмелился сказать ничего.

– Я – Гнев! Я символ прошедшей эпохи, и я же символ начала новой! Новой! Той, которую мы будем ковать сами, и чему никто из вас не сможет помешать! Отбросьте всё, что вы знали до этого, то, о чём вы думали и то о чём мечтали. Среди вас больше нет титулов и чинов – теперь вы все равны! Там, внутри герцогского замка погибают те, кто раньше именовался лордами. А здесь, снаружи, посреди огня и смолы, погибаете вы, которые раньше были простым народом. Отбросами общества, его самыми низкими слоями! Теперь же и они отбросы! Теперь вы – один слой. Даже ваш король! И ваш принц. Это последний принц!

Луна, которую вы видите над головой почти каждый день, не является серебряным диском или полумесяцем. Вы, лицезрея на неё, не думаете, какую опасность она могла принести вам! А мы, находясь на ней, на почти безжизненной пустыне, каждый день смотрели на огромный диск вашей земли, вашего Родевиля, и мечтали только об одном – вернуться обратно! Вернуться, и доказать правоту, и доказать своё истинное право.

– Вы жестко и беспринципны! – осмелилась выкрикнуть Гельфида.

– Жестоки и беспринципны? – ухмыльнулся Гнев. – Изменнице хватило храбрости назвать нас так. А каким же был Ульга Захеде, изгнавший нас с этих земель? С земель, которые когда-то принадлежали не только вам, но и нам! Теперь приходит наше время единовластно владеть ими. Вы – люди, являетесь порождением порока, зла и хаоса. Если бы здесь не появились мы, постепенно вы истребили бы и всё остальное, что не похоже на вас. Где эльфы? Почему я не вижу среди вашей пестрой толпы ни единого эльфа? Они прячутся на западе, вдалеке от вашего порока, но виновны в наших бедах и они! Где суровый гномий народ? Где неуклюжие гоблины? Где углуки? Где темные подземные эльфы? Где? Вы держите их в рабстве, вы уничтожили в них душу. Теперь настал наш черед. И получите за это вы сполна. Хотите в рабство, как черные собратья эльфийской породы? Я гарантирую его вам! Но, скорее всего, вы получите смерть. Всего лишь смерть – глупую, но такую бесподобную. Не правда ли, что это честь – умереть одной смертью со своими лордами?

Гигантский костер уже догорал.

– Во сто крат преумножу я то, что преподнесли мне люди раньше. И отплачу добром за добро. Я справедлив, и это мой самый главный плюс. И самое большое горе для вас! И, перед тем, как предаться огню всем вам, я хочу, чтобы вы приветствовали вашего нового Владыку. Приветствовали, и преклонили колени перед ним!

Он махнул рукой в сторону, и на помосте образовалась белая вспышка, а когда свет её рассеялся, на этом месте стоял Владыка. Одетый в синий утонченный костюм и обладающий странным… Лицом. Белоснежное, как смерть, лицо, фиолетовые глаза, огромный шрам, разделяющий всё напополам. Оно было одновременно и притягивающим, и отталкивающим, но наделенное странным излучением, которое просто завораживало дух. Он не был столь ужасен, как Гнев, но был ещё страшнее. Страшнее своей неизведанностью.

– Я – Владыка Арсикс Троерукий, владыка нараков и Ардррима и теперь новоиспеченный Владыка Родевиля, – спокойно и размеренно произнёс он. – Я не буду ничего объяснять, мой Голос всё за меня объяснил.

– Страдание и боль, – дополнил Гнев. – Это всё, что мы привнесем сегодня. И так будет всегда.

И тогда раздался его дикий и оглушительный рёв. Казалось, что от него дрожали тлеющие стены и рушились перепонки в ушах у толпы. Однако уши Гельфиды оставались в порядке. Её всё ещё держали два вонючих нарака и она не преминула воспользоваться коварной мыслью замыслить выхватить у кого-то из них меч и перерезать глотки обоим, после чего добраться до Гнева и Арсикса и убить их, освободив весь город. Жаль, что держали её слишком сильно, и осуществить задуманный план было бы очень сложной задачей.

– Двое из тех, кто находится среди нас, совершили измену, – всё так же спокойно произнёс Арсикс, когда рёв Гнева успокоился.

– Они посягнули на наше желание взять то, что мы должны были получить по праву, – дополнил Гнев. – Они хотели нам помешать. Не правда ли, это очень плохо, друзья?

– Мы никакие не друзья вам, – процедила Гельфида, но в этот раз её полностью проигнорировали.

– Вы тоже не любите измены, жители Акры и всего людского Родевиля? – воскликнул Гнев. – Жёны изменяли вам? А мужья? Нараки не склонны к изменам! Не склонны к коварству и подлости. Они склонны только к одному. К тому же, к чему и я. К мести. Безжалостной, жестокой. Вендетта жестока, распространится на всех… Я устал от прелюдий, господа. Я хочу показать вам, что такое настоящая месть. Тащите их сюда!

Толчок в спину и Гельфиду с силой понесли в сторону помоста. К Герреру и сил применять не надо было – он волочился туда, куда его вели.

– Смерть в погребальном костре! – сказал Гнев. – Самая чистая смерть из всех возможных. Ибо смерть без крови не дает нам шанса видеть её. Не видеть ни крови изменников, ни их имен. Да свершится настоящая прелюдия!

Гельфида поняла, куда их ведут. Туда, куда не хотелось больше всего. Она уже практически была морально готова и к плахе, и к виселице, но костер… Явно не то, что входило в её планы. И пусть объявляют сколько угодно чистейшей смертью.

Толпа что-то заревела, но это был не рев радости, а скорее рев обреченности. И не потому, что им было так жаль Геррера и Гельфиду, а потому как их судьба была не лучше.

Гнев ещё раз упился взглядом в Гельфиду и уже практически свёл её сума. Арсикс же был более безмятежен. Всё же Гельфиде казалось, что он не получал удовольствия от жестокости и чужой боли. Он был не кровожаден. Но кровь принёс именно он.

– Огонь! – закричал Гнев и возвел руки к небесам.

Два нарака уже несли факелы, а те, что вели Гельфиду и Герреру уже достали веревки, чтобы привязать их к столбам.

Вот он. Конец. Скоро конец.

Когда уже не оставалось надежды, из ниоткуда прилетела стрела, пронзив шею того нарака, что вел Геррера. Меткий выстрел срубил его, а следующий и второго. Затем упали и те двое, что вели Гельфиду.