Анжелика завороженно смотрит на него, как смотрят на наездника, выброшенного из седла, или на останки новорожденных котят, сожранных своей матерью. Она и рада бы отвести взгляд, но не может.

– Дом моего мужа… мой дом… мы живем в Брейнтри, – сбивчиво лепечет миссис Флауэрдей. – И мама ухаживала за мной там, но я вся извелась от скуки, пока соблюдала постельный покой после родов… а потому, как только достаточно оправилась, сразу приехала с Малышом в гости к родителям. – Царственная миссис Хэнкок ничего на это не говорит, и миссис Флауэрдей неловко заканчивает: – Мы здесь останемся еще на пару недель, надеюсь.

– Она соскучилась по своей мамочке, – воркует миссис Кроуфорд. – Она еще так недавно замужем, наша милая девочка, что не может не скучать по своей семье.

– И по Гринвичу, – говорит миссис Флаэурдей. – До замужества я вращалась там в прекрасном обществе, и мой муж совершенно очаровательно за мной ухаживал… я стала открытием сезона… а в деревне скука смертная, хоть вешайся.

– Ну-ну, Каро, – хмурится миссис Кроуфорд.

Однако дочь, уже несколько осмелевшая, умолкать не собирается.

Теперь она словоохотливо объясняет, что на самом деле Малыш не доставляет особых хлопот в долгих поездках, во всяком случае не больше, чем комнатная собачка, – да нет, гораздо меньше, поскольку всегда спокойно лежит там, куда положишь, – и, похоже, Малышу даже нравится мерная тряска кареты, благослови его Господь; и она непременно должна рассказать, какую смешную рожицу он скорчил однажды и какие у него крошечные, ну невероятно крошечные пальчики на ножках, а также описать бесконечные споры, которые они ведут с мистером Флауэрдеем, решая, как назвать сыночка: Уильям Эдвард или Эдвард Уильям.

Все это время Анжелика оцепенело смотрит на маленькую головенку в кружевном чепчике. Ей кажется, что сердце у нее сжато в плотный тугой комок, подобный комку теста, стиснутого в кулаке. Для знакомства с соседками она надела платье, раньше всегда служившее для нее своего рода оберегом от страха и смятения; ей очень хотелось снова стать Анжеликой Нил, благополучной и беспечной, но, хотя платье осталось прежним, его владелица определенно изменилась.

Тем не менее Анжелика Хэнкок не хуже Анжелики Нил знает, что нападение всегда лучше бегства и равным образом дерзкая напористость всегда лучше унылой апатии. А посему, когда миссис Флауэрдей на миг умолкает, переводя дыхание, Анжелика быстро вставляет:

– Неужели вам не скучно проводить все время с ребенком?

Бедная миссис Флауэрдей изумленно вытаращивает глаза:

– Скучно? Да нисколечко!.. Да я просто!.. Возможно, когда у вас будут свои дети…

– Почему вы решили, что у меня нет детей?

– Будь у вас дети, – отвечает миссис Флауэрдей победным тоном, не допускающим возражений, – вы бы никогда не сказали, что с ними скучно.

При всей своей болтливости миссис Флауэрдей весьма наблюдательна. Она не понаслышке знает раздел «Тет-а-тет» в журнале «Таун-энд-Кантри» и хорошо осведомлена о прошлом этой великолепной дамы. «Да не такая уж она и красавица, – думает она. – Выглядит слишком усталой для женщины, скандально известной своим праздным образом жизни». Миссис Флауэрдей надеялась, что манеры и речь у новой знакомой окажутся недостаточно культурными – но воспитание, полученное у миссис Чаппел, носит характер глубокий и разносторонний: Анжелику нельзя упрекнуть ни в отсутствии вкуса, ни в неумении держаться в обществе или изысканно одеваться. Правда, миссис Флауэрдей считает неуместным наряжаться к чаепитию подобным образом. С другой стороны, вполне возможно, в Лондоне теперь так принято; сама она уже очень давно не имела удовольствия выезжать в город.

Однако сейчас, когда твердые десны крохотного сына терзают ее сосок и она поджимает пальцы ног в туфлях, чтобы не вскрикнуть от боли, Каролина Флауэрдей пристально изучает Анжелику Хэнкок прежде всего с целью понять, способна ли такая женщина заставить мужчину вроде мистера Флауэрдея забыть о своих обязательствах. Восхитительная пышная грудь, полупрозрачное платье, грациозность жестов, сопровождающих речь, прелестная мелодичность голоса – не за это ли все он согласился бы платить, явись такая возможность? Не такого ли рода женщину он может содержать в Лондоне (ибо полностью ли она уверена, что не содержит?) в комнатах, обставленных мебелью из приданого Кроуфордов? Сравнимы ли по прочности узы вожделения с семейными узами, укрепленными маленьким общим ребенком и надеждой на благополучное будущее?

– Удивительно, что у вас и мистера Хэнкока до сих пор нет ребенка, – говорит она.

Миссис Хэнкок отвечает не сразу.

– Мы женаты всего полгода.

– Полгода! Мне понадобилось куда меньше времени! Впрочем, вы ведь постарше меня будете.

Младенец, погружаясь в дрему, шевелит губами все медленнее, все слабее, а потом и вовсе перестает. Миссис Флауэрдей с гордостью глядит на него и легонько надавливает пальцем на розовую щечку, после чего он снова принимается энергично сосать, помаргивая ресницами.

– Ну вы только посмотрите на него! Милая моя крошка! – Она поднимает глаза. – У нас была чудесная свадьба. Длинный кортеж медленно ехал через пустошь; дети из окрестных деревень размахивали веточками с разноцветными лентами, а в гривы лошадей были вплетены цветы. Полагаю, у вас было пышное бракосочетание.

– Нет, мы обвенчались в моей старой приходской церкви. – Анжелика вспоминает холодные каменные плиты, которыми вымощена внутри церковь Святой Анны; имена мертвых, глубоко вырезанные в полу алтаря, куда они с мистером Хэнкоком вступили. – Мы не видели необходимости устраивать зрелище из наших чувств.

Она тогда была в белых лайковых перчатках, но даже сквозь перчатку ощущала, как дрожит его рука. Воспоминание это такое же смутное, обрывочное, как любое воспоминание детства; оно словно бы не имеет ни малейшего отношения к нынешней ее жизни.

– Все же странно, что за целых полгода у вас так и не получилось, – говорит миссис Флауэрдей. – Мы с мужем ни на минуту не расставались, пока я не…

– Ну, дети появляются, когда время придет, не раньше и не позже, – указывает дочери миссис Кроуфорд, но она почти тридцать лет волей-неволей изучала вопросы деторождения и сейчас пользуется случаем дать ценный совет. – Полагаю, вы в первый раз замужем, – говорит она покровительственным тоном многоопытного человека. – Вы просто не представляете, сколько молодых новобрачных совершенно не искушены в подобных вопросах.

– Мама, – предостерегающе произносит миссис Флауэрдей. – Ты что, запамятовала наш с тобой утренний разговор?

Даже Сьюки забывает о своей тревоге и вся подается вперед, донельзя заинтригованная неожиданным поворотом беседы.

Анжелика ненадолго задумывается. Ее лицо, по-прежнему безмятежное и очаровательное, теперь почти неуловимо напрягается, что замечает одна только племянница.

– Действительно, миссис Кроуфорд, ни один мужчина, кроме мистера Хэнкока, никогда не называл меня своей женой. Но я не думаю, что дело здесь в моей неискушенности. Мужчин у меня было столько, что не счесть. А количество беременностей, которые мне пришлось прервать… ну, это определенно не пошло мне на пользу.