дороге, но он зашагал рядом и спросил:

— Можно с вами, Степан Павлович?

— Пойдем, — говорю.

Прошли так молча с полкилометра. Я вижу — мучается мальчик. Вот этого самого мужества не хватает — сказать горькую правду. И так, знаете, захотелось помочь ему, подсказать, подтолкнуть. Но я удержался, и хорошо сделал, а то бы на всю жизнь осталось это пятно на его совести…

До самого дома он так и не сказал ни слова. А когда я уже отпер дверь и шагнул в сени, он вдруг взял меня за рукав и сказал как-то слишком даже спокойно:

— Степан Павлович, плюс я подставил… — сказал и заплакал, как маленький…

Степан Павлович подкинул веток в костер.

— Вот вам случай, — сказал он, помолчав. — Вот вам человек, так сказать. А чего в нем больше: мужества или малодушия — это решайте сами…

Костер затрещал, пламя взметнулось кверху, осветило черные стволы. Снова какая-то птица прокричала в камышах, и все умолкло. Мы развесили пологи и легли спать.

А неделю спустя я узнал, что мальчика, который кинулся за реюшкой, звали Ваня Власов.

Как я писал рассказ

Недавно одна редакция предложила мне написать морской рассказ. Я согласился, сел к столу и начал:

«Эсминец несся вдоль каменной гряды. Серый океан безмолвствовал. Блистали береговые огни. Лавируя среди подводных скал, лейтенант Калинкин обогнул Елизаветинскую косу».

Тут затрещал телефон. Звонили опять из редакции и просили… Знаете что? Начать рассказ с буквы «М». У них там, оказывается, художник нарисовал очень красивую буквицу, и почему-то именно «М».

Сначала я возмутился. Как это, в самом деле, начать рассказ с буквы «М»? Конечно, могучий и гибкий русский язык таит в себе неограниченные возможности. Но язык нужно уважать. Можно бы, например, написать: «Миноносец несся…» Но смотрите, что получается: «…носец несся». Некрасиво, нехорошо…

Ну, а если: «Миноносец мчался…»? Так, пожалуй, лучше. И я написал:

«Миноносец мчался…»

Вот с этого все и началось.

Вместо «вдоль» я написал «мимо». Вместо «каменной гряды» — «мола». Получилось неплохо: «Миноносец мчался мимо мола…» А дальше пошло совсем хорошо:

«Мутное море молчало. Мелькали маяки. Маневрируя между мелями, мичман Малинкин миновал мыс Марии…»

Я поставил точку, покурил, прошелся по комнате. Потом прочитал все сначала, и, знаете, мне понравилось: «Мутное море молчало…» Просто здорово!

Я снова сел к столу… Просидел час, два, три. Мрачные мысли метались в моем мозгу. Слова на «М» толклись перед глазами, как мухи, и ни одно из них не влезало в рассказ.

Утром, злой и усталый, я сел завтракать. Жена заботливо налила мне крепкого кофе, но я отодвинул стакан и мрачно произнес:

— Маша, можно мне молока?..

Со мной творилось что-то неладное. Я понял, что медленно схожу с ума. Жена, должно быть, тоже это заметила. Я поделился с ней своим горем.

— Какие пустяки, — сказала она. — Брось этот рассказ, напиши другой. Помнишь, ты хотел про то, как сын не дает покоя родителям?

Я с радостью согласился, немедленно сел к столу и начал:

«Мария Михайловна моет маленькую Машеньку. Митя мешает матери.

— Мама, — мычит мальчик, — мама, мамочка…

Мария Михайловна молчит.

— Мамуля, — мурлычет Митя, можно мне маленькую морковку?

— Можно, милый.

— Мамуля, морковку моют?

— Моют, Митя.

— Мылом?

Мария Михайловна мрачнеет.

— Митя, мальчик мой милый, молчи…»

Я встал, покурил, а когда вернулся к столу, с ужасом обнаружил, что опять весь рассказ получился на «М», и опять, как вчера, заплясали перед глазами мухи, мотыльки, малиновки, «мессершмитты», моль…

«Довольно, — решил я, — не буду про маленьких мальчиков… Напишу лучше про большого зверя. Вот, например:

«Матерый медведь молча мотал мохнатой мордой…»

Я вовремя остановился. «Нет, — решил я, — и про медведя нельзя. Лучше что-нибудь о природе, о луне… Это успокаивает…»

И я написал:

«Мельница. Молодой месяц мелькнул между мрачными…»

И здесь это «М»! Напишу-ка лучше про насекомых. Я обмакнул перо и твердо вывел заглавие:

«Мужественный муравей…»

Бросил ручку, надел пальто, вышел на улицу.

Морозило. Молодой мужчина мел мостовую. Миновав Москворецкий мост, мечтал милиционер. Мимо меня мчались машины, мотоциклы…

Я бросился домой…

Медный маятник мерно мерял минуты.

— Мама, Мурка мучает мышку! — кричала дочка из кухни.

Я окончательно растерялся. Столько слов на «М»! Неужели из них ничего нельзя склеить?

Я решительно взялся за перо, и все слова на «М» мгновенно разбежались. Я застонал.

Встревоженная жена посоветовала заглянуть в энциклопедию.

Полчаса спустя, в библиотеке, я выдавил из себя:

— Энциклопедию!

— Вам Большую Советскую? — вежливо спросила библиотекарша.

— Малую! — закричал я на весь зал. — Мне Малую!

Должно быть, меня приняли за сумасшедшего… Но это ничего. Зато я выписал все слова на «М» и вечером во всеоружии сел к столу. Злосчастный рассказ быстро подвигался вперед. Хотите прочитать отрывочек? Пожалуйста:

«Миловидный мохнатый мальчик мешал молодому математику мерить медным меридианом Москворецкий мост. Мучая могучего мамонта, мертвые мухи махали мушкетами… Малиновая мартышка миролюбиво мяукала:

— Мудрец, миленький, можно мне мухомора?

Мелодично мычали морские млекопитающие…»

Что, скажете — плохо? А попробуйте напишите получше. А потом, ведь вы же не знаете, чем это кончится…

Впрочем, и я не знаю: вчера опять звонили из редакции… Подходила жена. Она говорит, что у них там вышла ошибка: художник нарисовал не «М», а «Н»!

Пришлось бросить этот рассказ… Но неужели нужно начинать новый, на «Н»?