– Ясно, – улыбнулся я. – Жизгумы, урэги, лалаба – кто там еще?.. Подумать только, как у них все непросто!

Эти двое, тем временем, снова заголосили:

– Дом роняет камни в воду,

у причала лодки сгнили,

пьет Ибаэнт с бубэрами,

больше нету слов у песни!

– А это о ком? – полюбопытствовал я.

– А хрен его знает! О каком-то нерачительном хозяине, – пожал плечами Хэхэльф.

Под утро я чувствовал себя так, словно снова сгрыз черт знает сколько курмды, хотя так и не прикоснулся к хэхэльфовым запасам. Впрочем, со мной и раньше то и дело такое случалось: с кем поведешься, так себя и чувствуешь… Одним словом, я слегка поглупел и здорово развеселился, словно действительно порядком захмелел. В какой-то момент я поймал себя на том, что присоединился к своим спутникам, во всю глотку распевающим хулительные песни. А потом я так разошелся, что и сам решил создать какое-нибудь эпохальное произведение в этом общедоступном жанре.

– По дороге едет парень,

он – Мэсэн, его все знают,

и штанами ему машут

все жизгумы из Эльройна

и урэги из Мактао.

А куда он едет, хмурый,

им, дурным, не догадаться!

– Вот здорово! – завистливо восхитился Хэхэльф. – Хорошо быть демоном: все-то у тебя получается!

– Надо будет запомнить, – оживился Дайст. – Это же про Мэсэна, который живет на границе Альгана и Эльройн-Макта, я его хорошо знаю. Вот он порадуется: до сих пор о нем никто не писал хулительных песен. И вообще про Мэсэнов никто не пел: не такие они важные персоны!

– А как ты догадался, что это именно про твоего дружка? – удивился я.

– Ничего себе! Чего тут гадать: кроме него нет альганских Мэсэнов, которые заезжают и в Эльройн, и в Мактао. А поскольку названия каст ты произнес так, как это принято в Альгане, ясно, что речь идет именно об альганском парне, – рассудительно объяснил Дайст.

Я не стал его разочаровывать и признаваться, что просто употребил первые попавшиеся слова, которые пришли мне в голову – это касалось и заковыристых наименований каст, и географических названий. Если Дайсту нравится думать, что я сочинил песню про его приятеля – на здоровье!

Дни сменяли друг друга с торопливостью школьников, забегающих в столовую за пирожками. По утрам мы спали, днем гуляли по лесу в поисках какой-нибудь дикорастущей вкуснятины, которую можно бросить в котел с неизменно аппетитным варевом нашего умелого предводителя каравана, а от заката до рассвета бухубаты, которых я упорно именовал дюжиками, неторопливо волокли наш поезд вперед. Кажется, мое путешествие все-таки вышло на финишную прямую, но эта прямая оказалась чертовски длинной!

Несколько раз мы видели местных разбойников, однажды они сопровождали нас до тех пор, пока не стемнело, неумело прячась в кустах, растущих вдоль дороги. Хэхэльфовы чару рычали на них, как самые настоящие сторожевые собаки и рвались из рук своего многострадального хозяина – поохотиться. Как он умудрился удержать этих грозных малышей – ума не приложу! Самое смешное, что старательные попытки разбойников слиться с пейзажем сопровождались такими громкими воплями – тут и глухой забеспокоился бы! Разбойники отнюдь не производили впечатление грозных противников. Оно и неудивительно: если верить моим попутчикам, все эти лесные банды состояли исключительно из беглой замковой прислуги, всяких там невменяемых бу, кы, єлб и урэгов, на которых я вдоволь налюбовался еще в те дни, когда был не то гостем, не то почетным пленником безумного альганского Рандана Таонкрахта… На нас эти вояки так ни разу и не попытались напасть. Дайст гордо заметил, что репутация у него в этих краях самая что ни на есть зловещая, а если учесть, что мы с Хэхэльфом тоже были не слишком похожи на барышень, которые отправились в лес собирать фиалки – неудивительно, что с нами никто не хотел связываться! Зато я получил море удовольствия, слушая, как переговариваются господа разбойники. У большинства из них были многоэтажные прозвища, в которых непременно упоминалось слово жопа. Мои спутники совершенно серьезно объяснили мне, что этого требуют законы Земли Нао: если уж человек стал разбойником, он не может носить нормальное имя, как у всех приличных людей, только какую-нибудь идиотскую кличку унижающую человеческое достоинство, – как брякнул я после того, как целый день выслушивал их оклики: Обгаженная Жопа, Обмазанная Дерьмом, Великая Жопа, Крепкая Жопа, Рыжая Жопа, Подлая Жопа, Жопа Шире Задницы, и еще бесчисленное количество этих самых жоп.

– А если человек уйдет в банду, но не захочет, чтобы его называли какой-нибудь жопой, а останется при своем прежнем имени, рано или поздно им заинтересуются Сох, – невозмутимо сообщил мне Дайст. – Так-то им нет никакого дела до этой швали, в противном случае всех уже давно переловили бы… Но если ребята нарушат закон о праве на имя – все, хана!

– Им что, делать больше нечего, этим Сох? – изумился я. – Таонкрахт мне в свое время все уши прожужжал, какие они крутые. А потом я выяснил, что они просто следят, кто куда насрал… Теперь вот выясняется, что у них есть еще одно важное дело: следить, чтобы эти бедолаги почаще говорили друг другу гадости…

– Ничего ты не понимаешь, Ронхул, хоть и демон! – добродушно ответствовал Дайст. – А может быть именно потому и не понимаешь… Сох – они же просто слуги Ургов. А Урги, говорят, сбрендили еще до того, как ушли под землю. Представляешь, какие приказы может отдавать очень пьяный хозяин своим слугам? Ну а Урги – еще хуже чем пьяные. Одно слово – Мараха!

Я вспомнил огромных светящихся великанов Ургов, их подземные коридоры, пугающе пустые глаза, смутные тревожные речи, и с облегчением рассмеялся: иногда нет ничего лучше, чем поговорить о непостижимых вещах с каким-нибудь здравомыслящим прагматичным умником вроде нашего предводителя каравана…

Путешествие продолжалось недели две, а то и больше: в какой-то момент я сбился со счета, а потом так и не смог восстановить хронологию событий. Дорога, по которой мы ехали, была не Быстрой Тропой, а самой обыкновенной дорогой. На Быстрой Тропе бухубаты перестают слушаться, и не только они, а вообще все звери, – пояснил мне Дайст, – так что приходится выбирать: или ты идешь по Быстрой Тропе, или ты перевозишь грузы, третьего не дано!

Тем не менее, наступил вечер, когда я с удивлением выяснил, что пришла пора прощаться. Честно говоря, я уже так привык к нашему неторопливому странствию через леса Земли Нао, что начал полагать, будто оно будет продолжаться если не вечно, то еще очень-очень долго. Поэтому оптимистическое заявление Дайста: ну все, ребята, мне – дальше, в Эльройн-Макт, а вы приехали! – здорово меня удивило. К тому же, окружающий нас пейзаж был совершенно никудышним доказательством его правоты: лес оставался таким же густым и непроходимым, никакого замка поблизости не было видно, не было даже какой-нибудь приличной дороги, вид которой свидетельствовал бы о том, что ею часто пользуются пешеходы – только узкая, едва различимая в сумерках тропинка ответвлялась от большой тропы, по которой ехал наш караван, и терялась в густой ярко-красной траве. Хэхэльф тоже довольно растерянно оглядывался по сторонам.