— А теперь можно послушать, что говорят внутри, — усмехнулась Мэри. Я подумал, что она шутит, поглядел на нее иронически.

— Я серьезно, — разубедила она меня, — ведь я разрабатывала для «Аквамарина» и области применения. Иногда бывает, что на затонувших кораблях в каких-то отсеках скапливается воздух и там остаются живые люди. «Аквамарин» может не только установить контакт с этими людьми, но и эвакуировать из такой ловушки. Но это только со специальным оборудованием. А вот прослушивать все, что говорится внутри корабля, можно прямо сейчас…

— Там же двойной корпус, масса всяких механизмов, вентиляторов, моторчиков, электронных приборов. Это все фон, шумы…

— Тем не менее мы можем расслышать даже стук сердца.

Над моей головой, выше стеклянного шара, откуда-то из недр аппарата выдвинулась длинная и очень тонкая гофрированная трубка с присоской на конце. Присоска поднялась к днищу подводной лодки и уткнулась в него, выпустив пузырек воздуха. Мэри пощелкала какими-то тумблерами, послышалось легкое шуршание, свист, вроде того, который издает транзисторный приемник. А затем я услышал ворчливый, удивительно четкий голос:

— Черт побери, сколько еще таскать! Никогда не думал, что так много…

— А ты думай о том, что здесь и твоя доля, тогда легче будет…

— Держи карман шире! «Твоя доля…» Дай Бог, чтоб нас вообще не прикончили, когда мы все погрузим!

— Я этого не слышал…

— Ну и дурак ты после этого… Я всегда говорил, что не стоит клевать на слишком большой куш. Пообещали сто тысяч за рейс! — Говорили по-английски, больше того — это было родное кукурузное наречие.

— Босс не похож на мерзавца. Я бы тоже заплатил по сто тысяч, если на борту несколько сот миллиардов…

— Я знаю, что по морде ничего не угадаешь. Надуть может любой. А у этого в глазах есть что-то подлое. Помяните мое слово — мы кончим плохо.

— Работай! Что, я буду стоять с этим мешком, пока ты треплешься?!

Некоторое время слышалось только сопение, легкие у обоих работали с напряжением. Потом чей-то голос из ранее не звучавших сказал— В этот хватит. Оставляем проход, переходим в следующий отсек. Держитесь, парни, осталось немного.

— Э, боцман, а выгружать тоже нам?

— Не бойся, ты получишь свои баксы и можешь сходить на берег.

— Это тебе босс сказал?

— Ладно, дело прежде всего, шагай за мной. Отчетливо послышался лязг закрываемой стальной двери, затем шорох завинчиваемого штурвальчика. Мэри опять чем-то щелкнула, присоска с чудо-микрофоном выпустила еще несколько пузырьков, отлипла от борта, а затем гофрированная змея стала растягиваться и, удлинившись на несколько футов, вновь присосалась к днищу.

— Бен, это что может быть, а?

— По-моему, статуя… Тяжелая, гадина! Осторожнее, ты мне пальцы на ногах отдавишь… Вроде бы маленькая, а весит фунтов двести, не меньше… Пуп надорвешь!

— Одна эта статуя стоит больше, чем вся наша получка.

— Эй вы там, принимайте… Пальцы берегите!

— Ну, сундучок! Перехватывайте!

— Не вали вправо, если грохнется — ногу раздробит.

— Уф-ф… И отчего на лодках не делают нормальных люков и стрел? Через эту щель ни черта не углядишь, еще поставят на голову. Торпеды и то легче грузить.

Мэри осторожно отцепила одну присоску-ногу от днища, перенесла ее на несколько футов вперед, потом вторую, третью, четвертую… «Аквамарин» переполз по днищу лодки, словно муха по потолку. Присоска с микрофоном тоже передвинулась, мы были теперь где-то на середине лодки, под центральным постом.

Тут я услышал испанскую речь.

— Хорхе, сколько еще осталось?

— Немного, Педро. Ты во всем доверяешь Джо?

— Как и ты — ни в чем. Но после того, как твоя стерва подвела нас, я не доверяю и тебе. Лично моих парней здесь только двадцать, а твоих — пятьдесят. У Джо — семьдесят или даже больше.

— Вот именно, у него — больше.

— Если бы Соледад привела своих ребят, нам было бы легче.

— Это неизвестно, Педро. С этой девочкой можно остаться без головы так легко, что не успеешь чихнуть. Когда мои ребята догоняли этого инспектора из ООН, наткнулись на труп Варгаса и еще нескольких из команды Соледад.

— Почему ты не сказал об этом раньше?

— Не было случая. Точнее, я не хотел тебя расстраивать.

— Болван, это же сильно меняет дело. Ты думаешь, она играет на Хорсфилда?

— Совсем наоборот. Она ведет свою игру, и нам от этого не легче. Она убрала всех, кто должен был помогать Варгасу. Теперь у меня нет там людей, на которых я могу положиться. Ее «Орион» стоит сейчас напротив выхода из туннеля. Там же — суда Купера.

— Значит, она ждет нас?

— Не сомневаюсь. На «Орионе» есть отличный торпедный аппарат и пара самонаводящихся торпед, способных поражать подводные лодки. А у Купера на яхте «Дороти» — подводный аппарат, которому пара пустяков выпотрошить эту лодку и погрузить золотишко на транспорт, который они тоже привели с собой.

— И ты молчал? Мы в ловушке, разве ты еще не понял?

— Почему? — усмешка проступила даже через звук. — Вовсе нет. У нас есть способ уйти с острова — ооновский вертолет. Сейчас ночь, ПВО на Гран-Кальмаро плевая. Пятнадцать минут, и мы сядем где-нибудь на вилле твоего друга президента Костелло… Шучу, конечно, нас там тут же арестуют и выдадут коммунистам. Точнее — ребятам Хорсфилда.

— Но в вертолет почти ничего не войдет.

— Жадность — вот что сокращает жизнь, Педро. Всего по одному чемоданчику с золотом и по три охранника. В посольстве Хайди мы получим надежные документы, и все — дело сделано. Европа или Штаты — а сюда будем ездить отдыхать.

— А мои девочки? Сан, Мун, Стар?

— Может, ты мне прикажешь еще и за твоей старухой на Хайди заехать? Ты стал очень сентиментален, это не по возрасту. Сейчас на карте — наши шкуры, старик, а это, поверь мне, намного ценнее, чем вся эта куча золота. Не забудь — у нас есть кое-какие ключики к денежным ящикам, а это может восполнить все убытки. Решайся, пока мои ребята еще не сняли свою охрану с лагеря ООН. Хорсфилд, после того, как кто-то угостил его Смита очередью, не находит себе места. Он убежден, что это были не ооновцы, хотя все мои парни повторяют это в один голос. Я-то знаю, что это был вертолет Купера. Сразу после этого я послал наблюдателей и взял под контроль даже вентиляционную шахту на горе. И не ошибся! Сначала пришел «Орион», потом суда Купера. Перехватить связь не удалось, они говорят через кодирующее устройство, а Соледад сыплет на языке какого-то людоедского племени. Но ясно, что они хотят.

— Значит, надо убираться отсюда?