— Похоже, боги остановили время в годы твоей молодости. Большая часть твоих сиятельных предшественников отправлялась в Страну заката в сорок лет или раньше, но я, который знает каждую складку твоего божественного тела, мог бы со спокойной совестью объявить твоему народу: ваш царь жив, здрав и могуч и спустя еще много лет будет праздновать Зед. Не я один осмелюсь прорицать.

Рамзес должен был об этом подумать, глядя на евшую, пившую и болтающую толпу перед собой. Сколькие из них будут живы во время праздника Зед, то есть через шесть лет? Он поднял золотой бокал и повернулся к своим женам, которые сидели рядом с ним, причем каждая делала вид, что другой не существует.

— Нефертари, любимая сестра, моя Прекраснейшая, я пью за наш будущий праздник Зед, за наших детей, — он слегка повернулся к Изис-Неферт, — а также за тебя, за молодоженов, за тетей и дядей, кузенов и кузин, за Кеми, за прекрасную жизнь…

«В Закатной стране» — хотел сказать царь, но проглотил это слово, потому что постепенно начал верить в свое бессмертие.

Изис-Неферт недавно родила своего последнего ребенка, но это был не сын, на которого она так страстно надеялась. Маленькую Бент-Анта царь назвал по имени сирийской богини войны, которую в Кеми знали лишь немногие, но которой в Пер-Рамзесе был воздвигнут храм. Он хотел склонить это чужое божество на свою сторону и приказал изобразить себя на стене храма рука об руку с богиней. Почитание им Сета, бога пустыни и чужеземных народов, соответствовало его стремлению иметь себе сторонника за пределами Кеми.

Тем временем над Пер-Рамзесом опустилась ночь, и ряды гостей начали пустеть. Обе царицы и большая часть других женщин уже удалились. Первой ушла Мерит, которая не считала обязательным дольше торчать рядом со своим супругом, военачальником Сети. Рамзес, который уже давно хотел удалиться, задержался среди старых друзей. По кругу ходили кувшины с вином, звучали застольные и любовные песни.

Внезапно царь встал и, качнувшись, схватился за спинку стула.

— Мне пришло в голову нечто грандиозное, друзья мои, — проговорил он заплетающимся языком и указал на терпеливо ожидавших молодоженов.

— Мы проводим новобрачных к их постелям с музыкой и песнями.

Царская выдумка вызвала громкий смех.

Мена закричал:

— Музыканты! Вы выходите вперед, потом пойдут молодожены, потом — Благой Бог и другие, а мы споем вам самые прекрасные любовные песни.

Праздничный звон систра сопровождала нежная музыка арф и флейт, но любовные песни, которые во все горло распевали царь и его друзья заглушали все:

Приходи, мы празднуем торжественный день,

И ночь, и еще следующий день

Веселыми играми во славу Баст.

Я напою тебя допьяна, любимая,

И лягу с тобой рядом, как Могучий Бык,

И твои ноги раздвинутся,

Как раскрывается лотос под поцелуем утреннего солнца…

— Сначала наследный принц! — приказал Рамзес, и Енама с его уставшей, немного испуганной Сат-Хатор проводили в спальню первыми.

— Будьте плодородными, как Нил в Ахете! — пожелал царь юной паре и, смеясь, повел группу дальше.

Рамзес проводил еще две пары до их брачных покоев, затем у него возникло сильное желание посетить собственный гарем.

— Я должен еще поработать, — ухмыляясь, простился он с друзьями и, шатаясь и напевая, зашагал к Дому женщин. Собственно говоря, он бы охотно пошел к Нефертари, но она не терпела, когда он приходил в ее постель пьяным. Однажды он сделал это и должен был целый день выносить ее молчаливое неодобрение.

— Нет, моя Прекраснейшая, — пробормотал он себе под нос, — твой пьяный супруг оставит тебя сегодня ночью в покое…

Когда прибежали стражи гарема и бросились ниц перед Благим Богом, Рамзес сказал:

— Приведите новеньких и еще парочку музыкантш. Они должны танцевать, и я сделаю свой выбор.

Над проснувшимся гаремом пронесся вихрь: Благой Бог появился в своем блеске! Причесывайтесь, красьтесь, натирайтесь и будьте готовы!

Два часа спустя после восхода солнца маленькая ладья подплыла к причалу у обоих храмов. Такка только что проснулась и грела одеревеневшие во время ночной прохлады руки и ноги в лучах утреннего солнца.

— Мы выгрузим овощи и фрукты и возьмем двух гребцов, — сказал кормчий Такке. — Если есть желание, можешь осмотреть оба храма.

То, что стареющие мужчины склонны к тому, чтобы обдуривать молодых девушек, Такка давно знала, а поскольку вокруг виднелись одни скалы, она спросила:

— Ты хочешь меня провести? Где здесь могут находиться эти храмы?

Кормчий рассмеялся:

— На этот раз я говорю серьезно. Тебе нужно пройти только пару шагов вон до той скалы, и прямо за ней ты найдешь Большой храм.

Такка недоверчиво рассмеялась, но спрыгнула на берег, чтобы немного разогреться. Она зашла за скалу, и у нее перехватило дыхание: нежные лучи утреннего Ра освещали громадные головы четырех колоссов, которые до шеи были закрыты помостами.

У южной головы располагался помост из бамбука, и там, наверху, стоял крошечный человек, стучавший по губам великана. Такка расслышала звонкие мелодичные звуки. Клинк! Клинк! Клинк! И она спросила себя, что может сделать этот человечек с этой каменной массой. Это было все равно что царапать иголкой по стене крепости.

Проходивший мимо ремесленник крикнул Такке:

— Здесь еще нечего смотреть, пройди пару шагов дальше, и ты найдешь уже готовый храм!

Но она все не могла оторвать взгляда от четырех громадных голов. Тот, который стоял на помосте, уже почти доделал лицо, нос и глаза, а подбородок и рот прикрывали помост и тело скульптора.

Как раз в тот момент, когда Такка с любопытством хотела повернуться к входу, позади нее раздался легкий звон. Она обернулась и увидела металлический предмет в руку длиной, лежавший в песке. Мужчина сверху что-то крикнул, Такка не поняла что, однако быстро подняла предмет, увидела узкую веревочную лестницу, спускавшуюся с помоста и начала карабкаться по ней вверх.

Юная, быстроногая, она быстро добралась до самого верха. На нее вопрошающе и удивленно взглянуло покрытое желтой пылью лицо. Взгляд Такки тотчас оказался прикован к большим серым глазам. Она не знала, что сказать, поэтому молча протянула мастеру инструмент.

— Резец выпал у меня из руки. Я благодарю тебя, девушка, ты взобралась сюда быстро, как газель.

Такка не обратила особого внимания на слова мужчины, однако его немного хриплый дружелюбный голос понравился ей, и ей захотелось, чтобы он еще немного поговорил с ней.

Он сделал приглашающий жест рукой и сказал:

— Хочешь подойти и посмотреть мою работу? Ты легкая, как перышко, мой помост выдержит.