Группа продолжила спуск. Фонарь сержант Лавренко так и не зажигал, хватало света от Колькиного прибора. Непонятно, сколько тут ходить придется, запасные батареи есть, но лучше поэкономить. Демаскировка опять же…

– Слышь, Тима, а может, оно прямо в метро ведет? – прошептал Николай. – Чо-то глубоко слишком.

– Не, старлей рассказывал, тут метро старинное, крошечное. Как ее… система мелколежания. На московское совсем не похоже. И здесь метро вроде как под бульваром идет.

– Жаль. Я бы хоть на какое метро глянул. А то только в кино и видел, – пожалел, но не особо искренне, сапер.

Минус третий этаж. Командиры, после некоторого колебания, двинулись налево по этажу. Тимофей, проходя замыкающим, глянул на пролет, уходящий в нижнюю тьму. Сколько там еще?

Зал, довольно просторный, воздух относительно теплый – стало даже жарко: набитый сидор и особенно жилет-кираса здорово грели. Сквозняков здесь не было, пахло маслом, химией и еще чем-то техническим. Лучи фонарей выхватывали верстаки, металлические шкафы, жестяные колпаки ламп, инструменты. Тимофей видел станины аккуратных сверлильных станков, токарный станок – небольшой, изящный, как игрушка. Эх, как тут все оборудовано, просто зависть берет.

Миновали зал, полный массивных ящиков и емкостей, здесь стояли небольшие печи в переплетении вытяжных труб и коробов.

Далее перегородка из множества стекол в легких переплетах, письменные столы, чертежные доски с замысловатыми вертикальными линейками. В стеллажах – рулоны бумаги, калька и еще более хитрые линейки и лекала. Кто-то из идущих впереди оперативников наступил на брошенный карандаш – хрустнуло, словно из пистолета пальнуло. Идущий впереди Николай вздрогнул, крепче взялся за автомат. Это да, вроде бы ничего страшного, пусто кругом, одно оборудование и канцелярия, а жутковато. Это от темноты и глубины.

Лучи фонарей скрестились на табличках над дверями – впереди были кабинеты, видимо, самые начальственные.

– Здесь где-то, – вполголоса сказал капитан Жор. – Внимательнее, ребята!

Большая часть кабинетов стояла с распахнутыми дверями. Взламывать пришлось одну комнату, да и там дверь саперному топору не особо противилась. В кабинетах царил беспорядок, с первого взгляда было понятно: собирались в спешке. Несгораемые шкафы нараспашку, ящики из столов выдвинуты, местами сплошной ковер из бумаг и чертежей.

– Бардак откровенный, – вздохнул Земляков. – Что ж, приступаем. Иванов, вы вокруг осмотритесь-присмотритесь?

Офицеры занялись бумагами и шкафами. Для охраны процесса оставили Николая, остальные двинулись на доразведку этажа.

– Нехорошо, – задумчиво сказал Иванов. – Похоже, вывезли все секретное. И не жгли ничего, и минных сюрпризов нет. Давайте прочешем тот край и коридор, далеко не расходимся, смотрим бдительно…

Много здесь было всего самого разного, порой малопонятного сержанту Лавренко. Приборы с проводами и ручками для кручения, циркули и иные чертежные штуковины, таблицы в рамках, без рамок, на крученых пружинках, книги-справочники и журналы с неприличными женщинами, кофейники и даже трость с монограммой. Да, как много для заводских исследований нужно. В некоторых шкафах оставался порядок: аккуратно висели рабочие халаты, над каждым – красивая бирка с фамилией. Интересно, немцы здесь командовали или венгры по собственному разумению на рейх прилежно трудились?

Тимофей потыкал тростью в халаты – за ними ничего секретного не прощупывалось. Собственно, если и увидишь что-то важное и секретное, то как узнать, что оно именно важное? Тут капитана и двух переводчиков маловато, сюда какой-то следственно-научный батальон нужно засылать.

Было слышно, как шепотом ругается за стеллажами Жора: сапер наступил на разбитый флакон чертежной туши и теперь переживал за свои военно-гражданские штиблеты, которые и так уже к последнему издыханию пришли. Мелка нога у бойца, ему бы тоже на заказ обувь шить, но совершенно не те нынче обстоятельства.

Тимофей посветил на стол у прохода – опять разбросанные чертежи и кальки, карандашница, портсигар под бумагами, хороший, кожаный. Не, не портсигар, этот, как его… канцелярский несессер: карандаши в кармашках, перо, ножнички с ножичком. Мародерствовать желания не имелось, но ведь достойная вещь, годный инструмент…

Тимофей увидел дверь за ширмой. О, да тут ее сразу не угадаешь.

– Товарищ старший лейтенант! Тут проход.

– Осторожней, Тима. Ты вообще где?

Двигался Иванов без спешки, тщательно освещая пол и стены, в основном понизу. Да, мины очень поганое дело. Впрочем, проход оказался недлинен. Площадка чуть пошире, две двери…

– Чего там? – осведомился Жора, оставшийся прикрывать канцелярские тылы.

– Особо секретная часть. Под шифром «00», – пояснил Иванов, освещая внутренности сортира. – Да, если все транспортные документы туда слили, уже вряд ли достанем.

Оперативники повернули назад. Уставший сапер сидел на столе и вдумчиво трогал разбросанные бумаги.

– Сходить, что ли, опробовать, раз уж рядом?

– Давай, только по-быстрому, – разрешил Иванов. – В проверку расчетов не углубляйся.

– Я мадьярской математикой не увлечен, – заверил Жора, комкая листы и направляясь в разведанное место.

Тимофей смотрел в глубь конструкторского цеха – у кабинетов было неярко освещено, иногда доносились шорохи.

– Аварийное освещение включили, – пояснил старший лейтенант. – Но что-то ценное едва ли найдем. Вывезли архивы, это понятно. И транспортную документацию в первую очередь: понимают, что она важна, не дураки же.

– Но в сортир-то ее вряд ли могли спустить? Сжечь и то удобнее, а? – пробормотал Тимофей.

– Не смеши. Там сотни килограммов.

– Да я не смешу. Просто думаю, что могли в уборную возить.

Луч фонарика сержанта Лавренко освещал пол. Сейчас выбоины на бетоне были видны даже отчетливее: прочапал по ним Жора, узкая подошва саперного ботинка ступила на колею – половину отпечатка, измазанного черной тушью, словно отрезало.

– Хм, вот у тебя разностороннее зрение. Пойдем, еще раз глянем, – поднялся Иванов.

Колея (вернее, колеи, поскольку ездили здесь не один раз) до сортира не доводили, на площадке оканчивались.

– Люк, – сказал Иванов, глядя на теперь уже совершенно очевидные прямоугольные очертания на полу. – Видимо, канализационный. Но возились тут совсем недавно.

– Ага, раздолбили тележкой, пыль еще свежая, – согласился Тимофей, доставая из чехла верную саперку.

Люк был только на вид бетонный, но по краям – стальная рама. При попытке поддеть, металл о металл взвизгнул неслабо. Из сортира вылетел Жора: одна рука шаровары поддерживает, в другой – автомат наготове.

– Тю, я уж думал…

– Штаны оправляй да помогай, мыслитель, – пропыхтел Иванов.

У сапера имелся удобный ломик-фомка, поддели с двух сторон, отвалили массивную крышку. Иванов посветил в колодец – по круглой бетонной стене уходили нечастые скобы-ступени, но дна особо не увидишь.

– Метров десять, может, двенадцать, – оценил старший лейтенант. – Вроде лежит что-то.

– Я не полезу, у меня обувка скользкая, – быстро предупредил сообразительный Жора.

– Так быстрей вниз съедешь, – фыркнул Иванов. – Ладно, посветите мне.

– Вот светить и освещать – то самое командирское дело, – пробормотал