Туллий подался ближе и ткнул ему пальцем в грудь.

– Нечего передо мной придуриваться, парень. Как ты собираешься все это оправдать?

– Еще раз прошу прощения, командир, но оправдываться нам без надобности; главное – держаться заодно. Антоний погиб, так что всю правду знаем только ты, я, Макрон да Непот.

– Вычеркни Непота из списка, – сказал Макрон, указывая пальцем на вал. – Он остался там, насквозь пробитый копьем. Как добрался сюда, так сразу бросился в бой, найти доспехи у него времени не было. Жаль…

– Жаль, – медленно повторил за ним Катон. – Итак, командир, нас осталось только трое. Все, что нам нужно, это придерживаться той версии, которую мы скормили Корду. Не то чтобы она безупречна, но это все, что у нас есть, да и опровергнуть ее никто не сможет.

– А что, если Непот ошибся? Вдруг Максимий жив? Или Феликс?

– Они мертвы, – твердо заявил Катон.

– А если нет? Нам надо сказать правду. Объяснить Веспасиану, что Максимий подвергал когорту опасности. Что нам пришлось взять его под арест, чтобы спасти людей и поймать Каратака в ловушку. – Неожиданно глаза старого командира осветились воодушевлением. – Мы одержали победу. Это наша заслуга и наверняка нам зачтется.

– Нет, – покачал головой Макрон. – Не зачтется. Если мы скажем правду, то фактически признаемся в мятеже. Ты ведь знаешь командующего. Если даже Веспасиан нам бы это спустил, от Плавта такого не дождешься. Для него это будет прекрасной возможностью продемонстрировать свою приверженность дисциплине. А мне как-то неохота умирать из-за этого ублюдка Максимия. Парнишка прав. Если мы хотим остаться в живых, надо держаться нашей истории… и надеяться, что Максимий с Феликсом мертвы.

Туллий перевел взгляд на Катона и нахмурился:

– Ты, кажется, вполне уверен, что они мертвы?

Катон выдержал взгляд ветерана и невозмутимо ответил:

– Я не вижу никакой возможности их спасения при нападении туземцев. И Непот был уверен, что они мертвы. Для меня этого вполне достаточно.

– Будем уповать на то, чтобы этого оказалось достаточно для Веспасиана, – тихонько добавил Макрон.

Туллий бросил взгляд за вал, в сторону приближавшегося легиона, все еще скрытого за изгибом дороги, пожевал нижнюю губу и кивнул:

– Ладно, будем придерживаться нашей истории. Но чтобы наверняка улучшить свое положение, мы могли бы сделать кое-что еще.

Макрон посмотрел на него с подозрением.

– Вот как? И что же именно, командир?

– Преподнести легату Каратака. – Туллий перевел взгляд на вражеского вождя на колеснице в кольце телохранителей, вокруг которого бурлила хаотичная, перепуганная толпа, и, больше не оборачиваясь к собеседникам, приказал: – Возьмите два отделения, спуститесь вниз и захватите его!

– Что сделать? – Макрон рассмеялся.

– Ясно ведь было сказано: взять два отделения, спуститься и захватить его в плен. Тебе и Катону.

– Это безумие. Ты хочешь, чтобы нас убили или как? Ох… – Удивление на лице Макрона сменилось презрением: – Ну конечно, все ясно.

Туллий, так и не глядя в их сторону, ледяным тоном произнес:

– Ясно, вот и хорошо. Вы оба получили приказ. Выполняйте!

Оглянувшись и удостоверившись, что его никто не подслушает, Макрон процедил:

– А теперь послушай меня, ублюдок…

– Командир, – Катон схватил товарища за руку, удерживая, – пойдем.

– Чего? – Макрон воззрился на друга. – Ты спятил, что ли?

– Командир когорты прав, командир. Если нам удастся преподнести легату пленного Каратака, можно будет считать, что мы чисты. Прошу, командир, пойдем, пока он не удрал.

Макрон последовал за Катоном, но при этом пришел к выводу, что, видимо, весь мир сошел с ума. Как еще можно объяснить согласие Катона с нелепым приказом Туллия? Пока Катон отбирал для операции легионеров в количестве, определенном Туллием, Макрон наблюдал за соратником с глубокой озабоченностью на лице и в конце концов спросил:

– Слушай, что за игру ты затеял?

– Мы должны это сделать, командир.

– Но почему?

– Потому что у нас нет другого выхода. Мы и так под подозрением, и на что это будет похоже, если мы открыто откажемся выполнить приказ?

– Но он же нас на смерть посылает. Специально!

– Конечно. – Катон повернулся лицом к другу. – С его стороны это разумный ход. Если мы погибнем, он сможет валить на нас все, что угодно, не беспокоясь больше о том, что может раскрыться его причастность к смерти Максимия. Ну а если мы уцелеем и захватим Каратака, он сможет произвести впечатление на легата. И то, и другое для него всяко лучше, чем сидеть и ждать, когда сюда явится Веспасиан и начнет разбираться, что к чему.

– А с нами-то как?

Катон пожал плечами:

– Так ведь и наше положение, сумей мы пленить Каратака, заметно улучшится. По сравнению с тем, что было бы, предстань мы перед легатом с пустыми руками.

Макрон выдержал паузу, глядя на друга, а потом сказал:

– Не хотел бы я оказаться против тебя за игровым столом.

Катон нахмурился:

– Командир, это же не игра в кости, а то, что логически вытекает из сложившихся обстоятельств. Самое разумное, что можно сделать.

– Ну, раз ты так говоришь… В общем, если уж мы беремся за это дело, так давай поживее, без проволочек.

Наполовину раздолбанные ворота распахнулись, и два отделения во главе с Макроном и Катоном плотной колонной проследовали за вал. Они осторожно пробирались среди наваленных перед римскими укреплениями вражеских тел. Не все поверженные враги были мертвы, и иные из раненых норовили хоть перед смертью нанести последний удар ненавистным римлянам. Макрон едва успел увернуться от такого удара в ногу, а когда обернулся к нападавшему с мечом в руке, увидел, что то был мальчонка, лежавший, опираясь на труп взрослого воина. В одной руке мальчуган держал кинжал, другой сжимал руку убитого гиганта. Грудь мальчишки была пробита острием метательного копья и вся залита поблескивающей кровью. Макрон покачал головой, опустил меч и вернулся в строй.

По мере того как они удалялись от защитных сооружений, тел становилось меньше, идти легче, что позволило им ускорить движение по направлению к Каратаку и его телохранителям.

– Стой! – скомандовал Макрон. – Построиться клином!

Катон занял место рядом с другом, плечом к плечу, остальные легионеры развернулись по обе стороны и выстроились позади них. Маленький резерв из шести человек расположился внутри клина, чтобы придавать дополнительную инерцию напору. Когда римляне в плотном строю обрушились на толпу врагов, те раздались в стороны, практически не оказывая сопротивления, ибо, хотя на их стороне было численное превосходство, боевой дух был напрочь утрачен. Лишь сам Каратак да его телохранители держались твердо. Подняв руку, вражеский вождь отдал приказ, и его стража, выдвинувшись вперед, преградила римлянам дорогу. Катон насчитал в этом отряде двадцать два бойца, а стало быть, силы римлян и бриттов были почти равны. Эта схватка обещала стать испытанием для лучших бойцов и с той, и с другой стороны, с виду разительно различавшихся и ростом, и телосложением, и оружием. Все бойцы Каратака были огромного роста, могучего сложения, разукрашены замысловатыми спиральными татуировками. Их вооружение состояло из длинного меча или копья и овального щита. Почти все имели также шлемы и кольчуги.