– Если вы сказали нам с Ириной про это, то посоветуйте: что делать? Не могу же я выйти на улицу и орать, что я внук президента Трампа?

– На улице не надо, но можно сказать об этом хотя бы вашим фанатам. Для них это будет концерт, который они не забудут всю свою жизнь!

Минутная стрелка на настенных часах неумолимо приближалась к цифре 6. Вилли Токарев тоже старичок, если выдержит не полчаса, а минут сорок, будет уже хорошо. Надо было думать: что делать? Расскажи он об этом в Москве, подумают, что сошел с ума – мало родства с Горбачевым, захотел стать родственником Трампа. Новость должна прийти домой только из Америки. А думать сейчас о последствиях было поздно. Оставалось полчаса второго отделения концерта, где он должен взорвать эту «бомбу» и покинет США, не заезжая в гостиницу. Время поджимало, аэропорт имени Джона Кеннеди, из которого «Аэрофлот» повезет его домой, – совсем рядом. От стадиона на Ист-Ривер до аэропорта на побережье Атлантики полчаса езды.

– Поступайте, как найдете нужным. – Калугин сложил пальцы рук замком и громко хрустнул суставами. – Только позвольте дать вам совет на правах старшего товарища.

– Знаете, что у нас в таких случаях говорят? – Разин улыбнулся, вспомнив поговорку.

– Знаю про тамбовского волка! И все же. Любите друг друга!

Он протянул руку Андрею, тот ответил рукопожатием. Генерал держал руку лишь на мгновение дольше, чем следовало, но Андрей почувствовал, что в его руке оказалась сложенная в тонкую трубку бумажка. Калугин ушел, выразительно посмотрев сначала в лицо Ирине, затем Андрею. На этот раз он прощался с ними навсегда.

У Разина хватило ума узнать содержание скрученной бумажки в кабинке туалета.

В записке Калугина было написано: «После концерта уезжайте в аэропорт Кеннеди немедленно. Меняйте билет на первый рейс. Ирине лучше уехать с вами. В ближайшие дни здесь начнутся события, за которыми безопаснее для вас наблюдать из России. И еще. Трехглавые драконы всю жизнь служат одному хозяину. Записку уничтожьте немедленно. Прощайте!»

Андрей порвал бумажку на мелкие клочки, сунул их в рот, проглотил и запил водой из бутылки.

На стене загорелся красный фонарь. Пора было принимать окончательное решение и выходить на сцену.

* * *

Перед выходом из раздевалки игроков бейсбольной команды «New York Mets», чей стадион со времен битлов использовали мировые рок-группы, стоял ежик из металлических трубок, приваренных к плоскому основанию. В каждую трубку вставлено древко государственного флага США. Само собой, с полотнищем. Андрей подошел к звездно-полосатому букету, вынул один флаг. Вытащил зубами кнопки, которые пристегивали полотнище к деревянному древку, и стянул флаг. Накинул на плечи, связал концы узлом на шее. Затем повернулся к Ирине. Жена кивнула ему и перекрестила. Он сделал то же самое и вышел в коридор под трибуной, ведущей на игровое поле.

Красная косоворотка с петухами появилась в районе третьей базы. Ветер развевал американский флаг на плечах заслуженного артиста. Навстречу трусил Вилли Токарев. Еле волочил ноги, но по-прежнему улыбался, усы топорщились по-боевому. Он передал микрофон Андрею, и тот крикнул в него что есть мочи:

– Спасибо, Виля! Ты лучший!

Андрюша обнял ветерана сцены американских ресторанов, почувствовал, с какой силой стучит его сердце – Токарев едва держался на ногах. Он отпустил его, вновь поднял руки к небу и широким шагом пошел на сцену. Рев трибун нарастал. Американский флаг на его плечах возбуждал русских и бывших советских, как красная тряпка быков. По привычке бывший наш народ интересовался политикой и по приезде в страну немедленно записывался в одну из двух местных партий. Считалось крутым публично и напоказ любить «звездно-полосатый». Поэтому полотнище, накинутое на плечи россиянина Андрея Разина, вызвало у публики такую реакцию.

Он уже продумал, что будет делать, когда музыканты на сцене начали проигрыш к его любимому хиту – «Пусть в твои окна смотрит беспечно розовый вечер». Барабанщик лупил палочками по давно вышедшим у музыкантов из моды плоским электробарабанам. Клавишник на «Korg» постукивал на клавишах незамысловатые аккорды забытого стиля диско. Гитаристы ходили по сцене взад-вперед, показывая, как им весело, как они балдеют от музыки. Андрей поднялся на сцену, повернулся к зрителям, начав дирижировать в такт барабанам. Неожиданно повернулся лицом к музыкантам и резко опустил руки вниз. Они поняли его правильно, прекратив играть. Стадион враз умолк, ожидая, что еще удумал человек, завернутый в американский флаг.

– Нью-Йорк! Я спою песню, которую вы не ждете. – Его лицо транслировалось на огромном табло, за которым синела вода пролива Ист-Ривер, отделяющего огромный остров Лонг-Айленд от Манхэттена и материка. Бейсбольный стадион в отличие от обычного футбольного имел «пролом» в трибунах. Напротив игровых баз трибуны попросту отсутствуют. Лицо Андрея на табло стало серьезным, осунувшимся. Он поднес микрофон к губам и тихо запел:

По приютам я с детства скитался,

Не имея родного угла.

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила?!

Трибуны замерли в недоумении. Народ заплатил за шоу, а в его уши полился тонкий дрожащий писк жалкого безголосого мужика, обернутого в американский флаг. Музыканты подхватили «песенку беспризорника», Андрюша Разин продолжил. Из его глаз потекли слезы. Раздался одинокий свист, но стадион его не поддержал. Публика замерла в ожидании.

Детдома я не раз вспоминаю,

Я б хотел повидать свою мать.

Ах, зачем я на свет появился,

Повторяю опять и опять.

На последних словах голос дрогнул, он начал кашлять, гитарист дал ему бутылочку воды. Стадион молчал. Тишину нарушил шум моторов заходящего на посадку в аэропорту «Ла-Гуардия» самолета. Андрей заговорил:

– Только что я узнал новость, которая перевернет всю мою жизнь. – Он держал микрофон у рта и принялся ходить по сцене. Так Стив Джобе представлял публике новый смартфон. – Если вы послушаете меня, то узнаете новость, которая станет в Америке новостью номер один!

Вновь раздался одинокий свист. Но этот раз его подхватили сотни.

– Я взорву информационную бомбу, от которой вы наложите в штаны и броситесь звонить знакомым, чтобы сообщить о ней первым. – Свист нарастал, но Андрей был уверен, что нужно всех перекричать и говорить «вокруг да около» как можно больше. – Нью-Йорк, ты знаешь, что я сирота? Моя мама и папа погибли в автокатастрофе, я вырос в детдоме!

– Знаем, – эхом отозвалось многотысячное чудовище стадиона.

– Вы любите Михаила Сергеевича Горбачева? – закричал Андрей, продолжая диалог с толпой.

– Любим! – отозвалось эхо, отражаясь