— Но это ужасно! — сказала Анжелика и спросила себя: «Не Амбруазину ли он видел в магическом зеркале? Ту самую Амбруазину, которая должна была встретиться с ним в Квебеке после того, как с нами будет покончено».

— Что же еще он увидел в этом зеркале, что подтолкнуло его к поездке в Тадуссак? — продолжал лейтенант. — Вот почему он хотел поговорить с госпожой де Пейрак: вдруг, будучи в Тадуссаке, она видела или слышала что-либо.

Анжелика содрогнулась, услышав это «что-либо».

— Господь хранит меня от подобных мерзких людишек, — с жаром ответила она. — Не понимаю, почему вы так огорчены его исчезновением. Напротив, вы должны бы были поздравить себя, что он испарился, как ядовитый дурман.

— Я нисколько не огорчен…

Гарро д'Антремон принял высокомерный вид.

— Я нисколько не огорчен, мадам, но я являюсь лейтенантом полиции. Этот человек исчез. Мой долг — узнать, что с ним произошло, раскрыть преступление и наказать виновных. Хотя исчезновение г-на де Варанжа носит сомнительный характер, каким бы приспешником дьявола он ни оказался, я должен найти убийц, если он был убит.

Эти последние слова он произнес с особой решительностью. Анжелике сразу вспомнилось мнение Польки: «Он неплохой малый, этот ворчун! Но он человек принципов, а такие очень опасны».

Несмотря на заключительную «перепалку», они расстались почти хорошими друзьями.

* * *

Черный раб Куасси-Ба ждал ее, сидя на ступеньках. Он поднял к ней свое закутанное лицо, она посмотрела на него, на залитые светом горы вдали и снова ощутила всю красоту, окружавшую ее: Новый Свет, свобода… Она вздохнула.

— Ничего серьезного, — ответила она на молчаливый вопрос верного друга. — Но мне хотелось бы немного прогуляться. Возвращайся в Монтиньи, к графу.

Успокоенный, черный великан покинул ее.

Повернув за угол дома г-жи де Пельтри, Анжелика вышла на улицу Парлуа и направилась по дорожке, огибавшей монастырский парк. Своей юбкой она поднимала пушистый снег, и, кружась в воздухе, золотые снежинки медленно опускались на землю. Все вокруг сверкало, кусты и деревья вдоль дороги казались стеклянными. Вдали звонил колокол. Снег поскрипывал под ногами. Временами она останавливалась. Сейчас ее не волновало то, что Гарро узнает правду, он ничего не сможет доказать. Самым ужасным в этой истории была судьба двух маленьких савояров, слуг этого отвратительного г-на де Варанжа. Анжелике приходилось сталкиваться с так называемыми «отбросами парижского общества», и она прекрасно представляла себе этих двух детишек. Маленькие трубочисты со своими щетками и лестницами, они появлялись в столице осенью, убегая от суровой зимы своей родной обездоленной Савойи. Одетые в черное и измазанные сажей, они привозили с собой маленьких зверушек, сурков, которых заставляли плясать в угоду публике; они бегали по парижским улицам и кричали на своем местном говоре. Случалось, что, окоченев от холода и заснув под дверью, они становились легкой добычей торговцев детьми, и тогда их продавали богатым сеньорам для их прихотей. Так не лучше ли им было умереть от холода морозной ночью, обнявшись со своим сурком?

Примерно такой, должно быть, была судьба двух маленьких лакеев графа де Варанжа, оказавшихся в Канаде вслед за своим хозяином. Корабли привозят из Старого Света не только товары, но и извращенцев. В один прекрасный день в Квебеке появляется падший человек в сопровождении слуги с лицом, не внушающим доверия, и двух маленьких лакеев, и никто еще не знает, что само Зло вступило в город. И если бы маленькая ножка Амбруазины не шагнула на берег, догадался бы хоть кто-нибудь?

«Да ведь он поверил, этот Гарро! Он смотрел на меня так, как будто это я убила де Варанжа».

И в действительности, это была именно она. Но опасаться совершенно нечего. Гарро наткнется на молчание Жоффрея и его людей. Единственное, что она не могла объяснить и что ее беспокоило, так это донос г-на де Сент-Эдм, заявившего, что «госпожа де Пейрак убила моего друга». Почему и как он, этот старик с накрашенным лицом , скрытым слишком пышным париком, с испуганными манерами роскошного пугала, как он оказался замешанным в эту галиматью?

Почему он разыскал лейтенанта полиции, чтобы заявить ему: «Это г-жа де Пейрак убила графа де Варанжа…»? И откуда он это узнал? Анжелика ощутила прилив страха, потому что было только одно объяснение: граф де Сент-Эдм, как и де Варанж, занимался колдовством. Он тоже ждал приезда Амбруазины в Квебек. Участвовал ли он в дьявольском заклинании? Видел ли он в магическом зеркале окровавленное лицо Демона? Этот магический ужас! Могущественный Царь тьмы прокладывает себе путь на земле по узкому проходу извращений и крови. Опороченное распятие, растерзанная собака…

Одинокая часовня на пересечении дорог как бы утопала в снежном букете запорошенных деревьев. Деревянная колокольня укрывала маленький колокол, в центре фасада была Дверь с полукруглыми сводами, а наверху два окна.

Анжелика подняла щеколду и вошла. После яркого света, режущего глаза, ее окружили сумерки. Мало-помалу глаза ее привыкали к этой мягкой темноте, и она различала, как струится золото дарохранительницы и как дрожат огоньки свечей в стеклянной купели. Она перекрестилась, прошла немного вперед и только сейчас увидела человека, который молился, стоя на коленях перед алтарем. Это был шевалье де Ломени-Шамбор. В растерянности Анжелика осталась стоять около дверей. Она не хотела помешать его разговору с богом. Но он повернулся и заметил ее. Она увидела, как он перекрестился и, поспешно приклонив колено, направился к ней тихим гибким шагом, свойственным всем французским воинам в индейских прериях. Обеспокоенное выражение появилось на его лице, он наклонился к ней и прошептал:

— Что происходит, мой друг? Что-нибудь случилось? Вы так взволнованны!

Она утонула в сиянии его глаз.

— Что случилось? — настаивал он. — Вам причинили зло? Расскажите мне, моя дорогая…

— Ничего особенного.

Ей хотелось крикнуть ему: «Да, случилось, и это ужасно!»

Она вздохнула:

— Ничего особенного… Но в то же время нечто кошмарное!

Инстинктивно он привлек ее к себе, как бы желая защитить, и она, утомленная, положила голову на его плечо.

«Да, обнимите меня, — думала она. — Обнимите и не выпускайте меня, мой нежный, мой чистый, мой Бог, и искупите людские грехи». Его легкое дыхание едва касалось ее лица, и он утешал ее тихо, почти шепотом:

— Не надо… Ничего не бойтесь… Вы такая красивая, вы несете с собой радость и надежду. Бог хранит вас… Бог вас любит.

Это прозвучало как «Я вас люблю». Луч света упал на его лицо, и уверенное кольцо его рук рассеяло в ней все страхи и сомнения. Она видела, как сияли его губы под тонкой ленточкой темно-русых усов, потом они приблизились как во сне и встретились с ее губами.

Как только они оказались на пороге часовни, они тут же разжали руки. Возникло чувство, подобное тому, когда покидаешь освещенную комнату и оказываешься в холодных сумерках.