Остается одна надежда на то, что мы имеем против себя турок, предводимых еще более бездарными вождями.

10 июля. Воскресенье. Вчера утром на грязном дворе турецкого дома, занятого Главной императорской квартирой, происходило опять молебствие по случаю одной из последних побед, не знаю даже которой. На сей раз менее, чем когда-либо, можем мы торжествовать: в одно время с неважными успехами передовых отрядов в балканских проходах войска наши (три полка 5-й пехотной дивизии генерала Шильдер-Шульднера) потерпели неудачу под Плевной и понесли большие потери. После молебствия государь со всей свитой ездил верхом на место бивачного расположения бригады, охраняющей Главную квартиру.

Вчера приехал Гершельман с первым после перехода через Дунай донесением генерал-лейтенанта Циммермана.

Только теперь мы узнали официально о занятии 14-м корпусом Бабадагской области и области Добруджа до Троянова вала. Сегодня же возвратился из Тырнова подполковник Лавров, приезжавший из Одессы с поручениями от генерал-адъютанта Семеки; затем приезжали один за другим Генерального штаба полковник князь Кантакузен с приказаниями войскам 4-го корпуса, великий князь Николай Николаевич (младший), адъютант главнокомандующего Струков и офицер конно-гренадерского полка Карандеев с рассказами о подробностях перехода через Балканы. Из Тырнова возвратился генерал-майор князь Имеретинский с устным докладом о новых планах и соображениях главнокомандующего и, наконец, от наследника цесаревича получено донесение о разведке, произведенной войсками 12-го корпуса за реку Лом, близ Рущука, причем великий князь Владимир Александрович был в огне в первый раз.

Кровопролитный бой 3-го числа под Никополем, затем неудача под Плевной, а вместе с тем получаемые известия о прибывающих со всех сторон турецких силах отрезвили нашего молодого главнокомандующего; он увидел, что успех нашей армии вовсе не так обеспечен, как с первого взгляда казалось, что надобно вести дело осторожнее. Поэтому он нашел нужным сделать некоторые изменения в движении 11-го и 4-го корпусов и приостановить слишком рискованное, эксцентрическое наступление, а через князя Имеретинского возобновил речь об усилении армии новыми войсками.

На сей раз желание главнокомандующего уже предупреждено: еще утром я вторично предложил государю направить на присоединение к армии войска Киевского округа – 2-ю и 3-ю пехотные и 2-ю Донскую казачью дивизии и 3-ю стрелковую бригаду. Все эти части уже вполне мобилизованы. Государь одобрил эту мысль, и шифрованные телеграммы были уже отправлены в Петербург и Тырново, когда один за другим начали приезжать посланцы главнокомандующего, беспрестанно отрывавшие меня от работы.

Вместе с тем государь телеграфировал главнокомандующему, что, находя неудобным отдельное пребывание двух главных квартир, предоставляет ему выбрать место для совместного пребывания, притом более центральное, чем Тырново. В ответ на эту телеграмму главнокомандующий уведомил, что пришлет сюда начальника штаба Непокойчицкого для личных объяснений. Желательно, чтобы соединение двух главных квартир, несмотря на представляемые неудобства, осуществилось. Опыт показал, что отдельное пребывание государя представляет еще бóльшие неудобства.

Сегодня же прибыли два фельдъегеря: один – из Петербурга, другой – с Кавказа, с письмом великого князя Михаила Николаевича к государю. Главнокомандующий Кавказской армией объясняет неблагоприятный оборот дел на Азиатском театре войны; но в объяснениях этих нет ничего для нас нового. Замечательно в этом письме лишь то место, где великий князь, как бы оправдывая свой отъезд из действующего корпуса, выставляет разные неудобства и невыгоды своего личного пребывания при войсках. Всё, что пишет он, буквально относится и к пребыванию государя при здешней армии.

12 июля. Вторник. Сегодня я ездил с государем в Обертник – место пребывания наследника цесаревича, верстах в 18 от Белы. В то же время бывший адъютант великого князя Николая Николаевича (а со вчерашнего дня генерал-майор Свиты е. в.) Струков привез от главнокомандующего предписание наследнику цесаревичу энергично действовать против Рущука. Такое предписание вовсе не согласовалось ни с настоящим положением дел, ни с предшествующими соображениями самого главнокомандующего. После краткого совещания в палатке наследника цесаревича (государь, наследник цесаревич, генерал Ванновский и я) пришли к заключению, что теперь было бы крайне неосторожно что-либо предпринимать против крепости, не имея ни резерва, ни особого наблюдательного корпуса. Решили в таком смысле и написать главнокомандующему.

Но когда, позавтракав, мы выехали в обратный путь, то встретили казака из Белы с телеграммой от главнокомандующего, который сам отменял вчерашнее свое предписание и признавал необходимым повременить со всякими наступательными предприятиями до окончания дела под Плевной и до сосредоточения 11-го и 4-го корпусов на предназначенных им местах.

Возвратились мы в Белу около четырех часов. Получены известия об удачных действиях наших береговых батарей на Дунае и катеров против турецких пароходов и мониторов, а вечером пришла телеграмма от генерал-адъютанта Аркаса, извещавшая о неравном бое нашего парохода «Веста» с большим турецким броненосцем, который принужден был спасаться от нашего плохого пассажирского судна.

Вопрос о переезде государя в Тырново всё еще не решается. Выжидают окончания дела под Плевной.

14 июля. Четверг. Вчера приехали в Белу два ординарца с известиями: один – от генерала Криденера, другой – от Циммермана. Оказывается, неудача наша под Плевной была серьезнее, чем сначала думали: потеря простирается до 2800 человек; некоторые полки совсем расстроены, Костромской потерял все свои ранцы. Криденер думает, что теперь в Плевне до 50 тысяч турок. Для поддержания Криденера назначена целая 30-я дивизия из 4-го корпуса и 1-я бригада из 11-го корпуса.

Известия от Циммермана заключаются в том, что по занятии линии Кюстенжи – Черноводы посланы передовые отряды к Силистрии и Мангалии. К последнему этому пункту послан сын мой с тремя сотнями 29-го Донского полка.

Великий князь главнокомандующий наконец сам начал с опасением смотреть на свои фланги. Он дал приказание наследнику цесаревичу передвинуть 13-й корпус к Церковице, чтобы в случае движения турок от Осман-Базара к Тырнову напасть на их правый фланг. С этим перемещением восстановится связь между войсками, расположенными в Тырнове, и 12-м корпусом, направленным к Рущуку.

18 июля. Понедельник. Граф Воронцов-Дашков, которому великий князь наследник поручил командование передовыми кавалерийскими частями, 14-го числа ввязался в дело близ Разграда и понес порядочные потери. Сегодня привезено в здешний госпиталь до 160 раненых, в том числе несколько тяжелых. Потери турок неизвестны, но в числе убитых найден труп Азис-паши, который, по словам Игнатьева, считался у турок одним из самых способных и образованных генералов и был начальником штаба Дунайской армии. Надо полагать, он выдвинулся к Разграду с отрядом для рекогносцировки.

С трепетом ожидаем нового дела под Плевной; до сих пор приходилось ждать подкреплений 9-му корпусу (Криденера). Наконец сегодня должно было произойти сражение, но о результате узнаем, разве, ночью или завтра утром.