Коул отнюдь не одинок в такой оценке Геродота. Можно сказать, что он опирается на определенную культурологическую традицию. Собственно говоря, можно считать, что вся она вытекает из крошечного введения самого отца истории к своему девятитомному труду. В доступном мне переводе оно звучит так: «Геродот из Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом» (Геродот, I). Историки замечали в этом введении только ту часть, которая постулирует сохранение памяти о событиях. Культурологи и психологи обратили внимание и на постановку вопроса о причинах событий. И хоть далее в книгах Геродота более нет теоретических рассуждений на эту тему, тем не менее примечателен сам способ поиска ответов на этот вопрос. Вот как говорит об этом М. Коул: «Вопросы, которые ставил перед собой Геродот, оказались прекрасным средством обнаружения культуры.

Он хотел узнать об истоках Персидских войн: кто положил начало вражде между греками и персами и зачем. Чтобы ответить на этот исторический вопрос, он побывал более чем в пятидесяти странах, известных грекам того времени. Записывая рассказы народов об их происхождении, он приобрел знания о мирах, в которых они обитали, через содержание религиозных обрядов и верований, через искусство и повседневную жизнь. В результате у него получились портреты различных образов жизни, которые сегодня мы назвали бы разными культурами» (Коул, с.22).

Геродот словно бы творит образ настоящего историка – он демонстративно не вмешивается своим словом в описания событий и народов, предоставляя делать оценки и выводы читателю. Это бросается в глаза. Однако это всего лишь литературный прием, а красоту слога Геродота признавали многие. На самом деле Геродот не менее Сократа или любого другого философа хочет переделать мир, но пользуется другим приемом. Время от времени он точно исподволь вставляет в свои тексты под видом относящихся к описываемому случаю баек философские притчи. При этом философская линия Геродота постоянно оказывается как бы разорванной и приклеенной к различным историческим кускам, словно бы поясняющей их. На самом деле это историческая часть поясняет их с переизбытком или же доказательно дает возможность сделать из материала философские и психологические выводы.

Для того, чтобы это понять, надо прочитать введение Геродота, в котором он говорит о «великих и удивления достойных деяниях», вместе с притчей о Солоне, посетившем Креза. Если учесть, что Крез, также как и Солон, считался одним из величайших мудрецов своего времени, то это не байка, а философское сопоставление двух жизненных путей человечества, ведущих к величию и славе. Возможно, конечно, что Геродот прославляет здесь свой афинский образ жизни и мышления в противовес «азиатскому». И тем не менее, вся его «История» так или иначе укладывается между этими двумя полюсами.

«Геродот из Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом.

<…>

29. После того как Крез покорил все эти народности и присоединил их к лидийскому царству, в богатые и могущественные Сарды стали стекаться все жившие тогда в Элладе мудрецы (каждый из них – по самым различным побуждениям). Прибыл, между прочим, и афинянин Солон, который дал афинянам по их желанию законы и затем на десять лет уехал из страны. Отплыл Солон якобы с целью повидать свет, а на самом деле для того, чтобы его не вынудили изменить законы. Ведь сами афиняне, связанные торжественными клятвами десять лет хранить данные Солоном законы, не могли их изменить.

30. По этой-то причине, а быть может, и для того, чтобы повидать чужие страны, Солон уехал в Египет к Амасису, а затем – в Сарды к Крезу. В Сардах Крез оказал Солону радушный прием в своем дворце. А потом на третий или четвертый день слуги по приказанию Креза провели гостя по царским сокровищницам и показали ему все огромные царские богатства. После осмотра и любования всем, что заинтересовало гостя, Крез обратился к Солону с таким вопросом: “Гость из Афин! Мы много уже наслышаны о твоей мудрости и странствованиях, именно, что ты из любви к мудрости и чтобы повидать свет объездил много стран. Теперь я хочу спросить тебя:

“Встретил ли ты уже счастливейшего человека на свете?”” Царь задал этот вопрос в надежде, что гость объявит его самого счастливейшим человеком. Солон же нисколько не желал льстить Крезу и сказал правду: “Да, царь, я видел самого счастливого человека. Это – афинянин Телл”. Крез очень удивился такому ответу и с нетерпением спросил: “Почему это ты считаешь Телла самым счастливым?” Солон ответил: “Этот Телл жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья, и ему довелось увидеть, как у всех них также родились и остались в живых дети. Это был по нашим понятиям зажиточный человек. К тому же ему была суждена славная кончина. Во время войны афинян с соседями он выступил в поход и при Элевсине обратил врагов в бегство, но и сам пал доблестной смертью. Афиняне же устроили ему погребение на государственный счет на месте гибели, оказав этим высокую честь”.

31. Рассказ Солона о великом счастье Телла возбудил дальнейшее любопытство Креза, и царь спросил его: “Кто же самый счастливый после Телла?” – совершенно уверенный, что уж по крайней мере на втором месте Солон укажет его. Но Солон сказал: “После Телла самые счастливые – Клеобис и Битон. Родом из Аргоса, они имели достаточно средств к жизни и к тому же отличались большой телесной силой. Помимо того, что оба они были победителями на атлетических состязаниях, о них рассказывают еще вот что: у аргосцев есть празднество в честь Геры Аргосской. Их мать [жрицу богини] нужно было обязательно привезти на повозке в святилище богини. Однако быки их не успели вернуться с поля. Медлить было нельзя, и юноши сами впряглись в ярмо и потащили повозку, в которой ехала их мать. 45 стадий пробежали они и прибыли в святилище. После этого подвига, совершенного на глазах у всего собравшегося на праздник народа, им суждена была прекрасная кончина. И божество дало ясно этим понять, что смерть для