были «деформированы»: из-за слишком сильного нажима кольца на рукоятке зашли одно за другое, а острия разошлись примерно на полсантиметра. Сальваторе также дал показания об обнаружении единственной прядки волос, прилипшей к кровавому пятну спереди футболки Майкла. Был представлен и помечен как вещественное доказательство коричневый бумажный пакет, в который Сальваторе позже поместил волосы в морге.

Во время перекрестного допроса Билл Мерфи спросил Сальваторе, был ли тот свидетелем вскрытия. Сальваторе ответил утвердительно. Присутствовал ли он на протяжении всей процедуры? Да. Были ли взяты у умерших образцы крови? Да. Образцы мазков? Да. Образцы волос? Да.

Можно только гадать, действительно ли в тот момент, почти тринадцать месяцев спустя, Роберт Сальваторе не знал, что с тела Майкла взятие образцов волос не запрашивали и образцы волос не брали. Не представляется возможным, чтобы три обвинителя не осознавали эту невероятную оплошность, а если осознавали, то почему не проинформировали своего свидетеля и не подготовили его к этой серии вопросов со стороны защиты? Пройдет почти три недели, прежде чем показания даст коронер доктор Роберт Штайн, возможно, прокуроры надеялись, что за это время этот промах в построении доказательной базы ускользнет от судьи, присяжных, адвокатов, обвиняемых, прессы и всего мира, – но это маловероятно. Что бы кто ни думал, в этот один из первых дней дачи показаний все действительно обошлось без эксцессов.

Следующим давшим показания свидетелем был дядя Патрисии, брат Фрэнка Коломбо, Марио Коломбо. При прямом допросе, проводимом Патти Бобб, он сказал, что был младшим братом Фрэнка Коломбо и жил с их сестрой Глорией Реззуто в Элк-Гроув-Виллидж, недалеко от дома 55 по Брэнтвуд. До поминок Коломбо, состоявшихся в следующий понедельник после обнаружения тел в пятницу, он видел свою племянницу Патти в марте 1974 года, за три месяца до ее восемнадцатилетия, незадолго до того, как она ушла из дома, чтобы переехать в дом Фрэнка Делуки. Остальных членов семьи он навещал регулярно и дважды в неделю брал уроки тенниса с Фрэнком.

В воскресенье, 9 мая, через два дня после обнаружения тел, Марио Коломбо отправился в морг, чтобы официально опознать тела́. В тот же день, рано вечером, мне позвонила Патти Энн, рассказал он. Она сказала: «Дядя Марио, я все подготовила. Тела́ будут выставлены для прощания в похоронном бюро «Гэйлвуд», а поминки будут в понедельник. После чего во вторник тела́ будут кремированы. Я сказал: «Но, Патти, мы не приверженцы кремации». Она сказала: «Все будет хорошо. Мама, папа и Майкл будут вместе». Я сказал: «Патти, ты не можешь так поступить. Мы католики. Мы не верим в кремацию». Потом она мне сказала: «Послушай, гребаный засранец, кем ты, черт возьми, себя возомнил? Наследница – я. Я сделаю все по-своему».

После разговора Марио Коломбо позвонил в похоронное бюро, коронер и адвокат пытались не допустить кремации, но ничего не вышло. Патрисия была наследницей.

На поминки Патрисия пришла с Фрэнком Делукой.

– Там вы увидели мистера Делуку в первый раз? – спросила Патти Бобб.

– Я увидел его в первый раз, – подтвердил дядя.

– Находясь на поминках, вы заметили, как мисс Коломбо плакала или проявляла какие-либо видимые эмоции?

– Возражение! – одновременно вскочили и Свано, и Мерфи.

– Он может ответить, – сказал судья Пинчем.

– Нет, не заметил, – заявил Марио Коломбо.

Во время перекрестного допроса Свано спросил:

– Слышали ли вы когда-нибудь до того дня, чтобы ваша племянница так разговаривала?

– Никогда, – ответил свидетель.

– Миссис Мэри Коломбо не была католичкой? На самом деле она была баптисткой?

– Верно.

– Фрэнк Коломбо регулярно ходил в церковь?

– Насколько мне известно, нет, – признал Марио Коломбо.

Тоомин продолжил допрос со стороны Делуки.

– В настоящее время вас представляет адвокат по делу о наследстве?

– Верно, – ответил дядя Патрисии.

– Сестру Мэри Коломбо, Кэролайн Тайгретт, в этом деле тоже представляет адвокат?

– Да.

– Вы потенциальный наследник недвижимости Коломбо?

– Возражение! – сказала Патти Бобб.

Судья Пинчем организовал беседу между судьей и адвокатами вне пределов слышимости присяжных, но с занесением в протокол.

– Какое это имеет отношение к делу? – спросил судья Тоомина.

– Я пытаюсь выяснить причину, по которой этот человек испытывает неприязнь к Патти Коломбо.

Пинчем покачал головой.

– Вы не можете вдаваться в подробности, вы не представляете Патти Коломбо.

Обращаясь к присяжным, он сказал:

– Возражение поддержано. Жюри должно проигнорировать этот вопрос.

Билл Свано не успел подойти к судейскому месту, чтобы услышать аргументы Тоомина.

– Судья, я пропустил первую часть этой беседы, – пожаловался он.

– Научись двигаться быстрее, сынок, – отечески посоветовал ему Пинчем.

Марио Коломбо отпустили.

Джеральдин Стрейнис была начальницей канцелярии Фрэнка Коломбо в «Вестерн Ауто» и проработала в компании двадцать лет. Она показала, что Коломбо не пришел на работу в среду, четверг и пятницу, 5, 6 и 7 мая прошлого, 1976 года. Однако в этом ничего необычного не было, поскольку Коломбо был начальником всего консолидированного склада и часто приходил и уходил, когда хотел.

На перекрестном допросе Стэнтон Блум спросил мисс Стрейнис, знает ли она о компании под названием «Док Хелп». Она сказала, что компания поставляла грузчиков для склада. Это была отдельная компания? Да. Фрэнк Коломбо работал в «Док Хелп»? Нет. Обращался ли он в «Док Хелп» для найма грузчиков? Да. Знает ли она, была ли у Фрэнка Коломбо какая-либо доля участия в автотранспортной компании под названием «Чикаго Картидж Компани»? Ответ: Не знаю. Известно ли ей, сколько зарабатывал Фрэнк Коломбо? Нет.

В этот момент сидящие за столом обвинения Ал Балиунас и Патти Бобб, видимо, усмехнулись этой серии вопросов, и Блум, явно нервничавший, по крайней мере, в тот момент, их услышал. Бросив на них испепеляющий взгляд, он повернулся к судье и высказал резкие претензии. Устало вздохнув, Пинчем сказал:

– Пройдемте в мой кабинет.

В уединении кабинета судьи Блум сказал, что обвинение порочит его репутацию, он чувствовал, что их смех опозорил его стратегию и тактику в зале суда. Судья Пинчем ответил, что, находясь на судейской скамье, он обмена смешками не слышал, хотя и не сомневался в правдивости Блума. Однако, поскольку иногда судье, когда дело касается выступающих перед ним адвокатов, приходится брать на себя роль наблюдателя на игровой площадке, и поскольку Пинчем столь проницателен, он воспользовался возможностью и не отказал себе в удовольствии прочитать своеобразную лекцию. Он напомнил адвокатам, что личные конфликты между ними недопустимы, и они наверняка знали, что сцена, наподобие только что произошедшей, недопустима в судебном разбирательстве. «Давайте будем профессионалами», – сказал он. Пинчему не нравилось бить адвокатов по рукам, но в случае необходимости он был не прочь это сделать. Это служило им предупреждением.

Вернувшись