– А раньше мы вообще здесь икру ели ложками и варили тройную уху, – вновь подал голос глава администрации.

– Сибиряки, наверное, и не знают, что это такое? – повернувшись к Варе, спросил Володя, но, поймав укоризненный взгляд жены, решил поменять тему разговора.

– Я думаю, если бы тот борщ готовила моя Ольга, то точно поставили бы высший балл, – сказал Бодня. – Давайте я вам вирши почитаю.

– Потому что, завидев Бодню, все лягушки в Биенковых плавнях от страха попрятались, – рассмеялся Тарас. – Что скажешь – поэт, куда до него Блоку.

– Блока я уважаю. Мы с ним одной крови, – ответил Бодня. – Братья-славяне.

– Это утверждение спорно и некорректно, – заметил Тарас. – Мы укры.

– А это что еще за порода? – уставился на Тараса Бодня.

– Да это вроде кобеля Тараса, – подсказала Ольга. – Страшнее ничего в жизни не видывала.

– Самое красивое животное, – обиделся Тарас. – Мне за него джип предлагали.

– А я бы даром не взяла.

– Да что вы все про кобелей? – воскликнул Бодня. – Русские – наши братья. Мы и думаем одинаково и разговариваем на одном языке. И погулять любим, и выпить, и закусить.

– А знаете, я приготовила сюрприз – пироги с визигой. – Ольга решила вновь вернуть разговор на кулинарную тему, которая не грозила политическими осложнениями.

– Чi такое? – насторожился Тарас.

– Визига – это сухожилия, связки, расположенные вдоль хребта у красной рыбы, стерляди, севрюги, – начала перечислять Ольга. – Как правило, визига употребляется в сушеном виде. Раньше по всей Волге, да и здесь на Кинбурне стояли специальные башенки с дощатыми стенами и широкими щелями между досок – в них ее вялили на ветерке, потом сплетали в жгуты. Чтобы приготовить пирог с визигой, надо с вечера эти жгуты замочить в холодной воде, утром залить чистою водою, потом проварить с петрушкою и луковицею, пока они не сделаются мягкими, затем откинуть на решето, вновь облить холодною водою, затем мелко порубить, посолить и добавить специи. А далее в раскатанное тесто и посадить в духовку.

– А перед этим их надо обмазать салом, – пошутил Бодня.

Варя чуть не рассмеялась, вспомнив, как Цибульский, вспоминая своих сородичей, смеясь, говаривал: «Картина: запорожцы пишут письмо султану. Писана салом!»

Но Варя знала, ныне в самостийной Украине этот продукт стал что-то вроде единицы измерения прожиточного минимума, президент Ющенко в своих выступлениях, чтобы быть понятым своим народом, весь годовой доход на одного человека переводил на количество купленного сала.

– Давайте споем про Дорошенко, – предложил Тарас. – Славный был гетман.

В советское время имена шляхтича из Сомбора, кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Сагайдачного и гетмана реестровых казаков Михайла Дорошенки были Варе неизвестны. Но во время одного из своих приездов в Москву Цибульский возле Никитских ворот стал говорить, что имена этих казаков очень популярны среди украинской интеллигенции, а про Дорошенко даже есть песни.

– Да мы слов не знаем, – сказала именинница. – Надо такую, чтоб знали все.

– А может, эту? Мне она очень нравится. – Варя начала тихо:

Тут же своим мягким грудным голосом ей подпела Ольга, а следом забасил Володя Бодня:

Сославшись, что устала и ей хочется отдохнуть, Варя засобиралась к себе в вагончик. Тарас вызвался провожать, но тут в дело вмешалась Ольга.

– Ты посиди, я там тебе приготовила горилку. Такой в твоем Львове днем с огнем не найдешь.

– Вы не обижайтесь, если что не так, – прощаясь, сказал глава администрации. – Мы здесь гостям рады. Но у некоторых наших политиков башню свернуло. Чем хуже у соседа, тем им радостнее. Но мы их вылечим.

Тарас посмотрел на него долгим взглядом и, кашлянув, вновь уселся за стол. Ольга пошла провожать Варю. На минуту остановились на тропинке, в винограднике. Солнце уже давно ушло за лиман, в той стороне, как уголья в прогоревшем костре, подрагивая и остывая, гас закат. Дневная жара спала, воздух был пропитан запахом степной полыни и разбавлен ароматом растущих в саду у Бодни близких цветов. А еще был еле слышный запах близкого моря: оно здесь ощущалось везде, все остальное шло к нему, как бы в приправу. Со стороны усадьбы Тараса было темно, звездное небо уже легло на крышу его дома, лишь за деревьями на столбе одиноко светил фонарь, и Варе почему-то показалось, что это, подсвечивая, плывет по ночи Летучий Голландец. Время от времени вечернюю тишину нарушал еле слышный посвист, у них прямо над головами проносились летучие мыши, и ей теперь было понятно, отчего возле хутора Бодни, почти не слышно комаров.

– Мне говорили, что здесь, на косе, обитает покровительница ночи Гекада, – проследив за их полетом, сказала Варя. – Будто бы она бродит ночью со сворой красноглазых собак. Собаки воют, значит, Гекада рядом.

– Это какая такая декада? – не поняла Ольга и тут же догадливо всплеснула руками: – Должно быть, это сапожница Проня. Людям скучно, вот и выдумывают. – Ольга рассмеялась. – Она обещала прийти, да где-то, видимо, языком зацепилась. Но, думаю, еще явится.

– Она мне нужна, – сказала Варя. – У моих шлепок подошва отлетела. А босиком я ходить отвыкла.

– Да, это не в Москве, – согласилась хозяйка. – Здесь обуви не напасешься. Что поделаешь, песок!

Со стороны дома послышались громкие и грозные голоса, мужчины о чем-то вновь заспорили. Ольга навострила уши.

– Нет, драться не будут, – сказала она. – Будут спивать.

Своих гостей Ольга знала как своих пять пальцев, действительно, сквозь ночную тишину, пробиваясь сквозь густую и темную листву виноградника, до них донеслась песня:

– Ай на горе и жнеце жнут. А под горой Яром – долиной казаки идут, – затянул Тарас. Тут же следом ему в два голоса подтянули Семен Альпов и Бодня. – Попереду Дорошенко, виде вийско, вийско Запоризьке, хорошенько!

– Тарас утверждает, что его Габена боятся все волки на косе.

– Какие здесь волки! – махнула рукой Ольга. – Была одна семья, и ту постреляли. Но слава на всю Украину. У этого Тараса одни собаки да жинки на уме. Привез он Габена маленьким, а сейчас начал через забор скакать. Мишу напугал. А пожаловаться некому. Местный глава, ну, этот Альпа, у Тараса под пяткой. На минуту Ольга, словно раздумывая, замолчала, но все же добавила: – Володя который год просит десять соток к нашему участку прирезать. Чуть ли не каждую неделю ходит на собрания пайщиков. Дочь хочет рядом с нами дом построить, вот и приходится перед ними выплясывать. Ты вот что, сразу же запрись. Мало ли чего…