– Говорю, поджог устроил. Твой брат! Ты ему не говори, что курить пробовал (да пробовал ты! не сомневаюсь). С этим злом Вано с волонтерами борются радикально. Выжигают заразу прям напалмом… Что плохого в киосках? Торговля для удобства покупателей… И киоск самый обыкновенный, рядом с институтом. Продавалась ерунда, и среди той ерунды – сигареты и пиво. Ну, может, еще водкой самопальной баловались…

– И че? Вон их сколько – таких киосков. Как грибов ядовитых. Все поджигать? Чего приспичило-то? Вано не сумасшедший, а очень даже башковитый… Нормально так…

– У него и поинтересуйся. Вы же, молодежь, полагаете, что самые умные… Вано сейчас там, куда мы едем. В городишке, где дядя Макс обнаружил вдруг какую-то свою родню со стороны деда. Дикий случай.

– С кем? С дедом?

– С киоском! Ничего лучше и благородней не придумал. Бороться с зеленым змием. И это… лошадей спасать… природу…

– Почему лошадей?

– Ну, а как же… Я со школы помню – один грамм никотина убивает лошадь. Распространенный антитабачный лозунг. Нет, Вано с приятелями никого не убил – бог миловал. Хотя кто-то погорел основательно… Додуматься же надо – плеснуть бензина и поджечь! Да, курить вредно, но не до такой же степени! Надо иметь голову на плечах! Мозги не обкуренные!

– Хм, отжигает братец… Мне он не говорил. И Владка не рассказывала…

– А мне представили исчерпывающие сведения. Я и милицейские протоколы видел… И сейчас я вынужден прилагать массу усилий, дабы притушить скандал. Затраты на пожаротушение в разы превысят стоимость киоска и его содержимого. Молодец Вано! Правоборец…

– Пап… Ну, он, наверное, не хотел…

– Не знаю, чего он хотел – чего не хотел. Я хотел сообщить Максу, а он уехал. Сорвался и полетел к новой родне. Сюда, в городишко. Родственные чувства воспылали… Потом Таисья уехала к мужу – спину тот поранил, слег… И Вано…

– Влада тоже.

– Да. Сестра твоя тоже. Елгоковы всем семейством… Ох. Поговорить мне надо с Максом серьезно… Ты, наверное, с сестрой созванивался. После со мной засобирался в эту… эту…

– В Утылву!..

***

Наша история продолжается – более того, перевалила за половину. За добрую половину пути от Кортубина до Утылвы. Тут еще кое-что нуждается в объяснении. Уже говорились, что Генрих до определенного момента вел обычную жизнь. Да, он сын директора КМК, но в российской провинции все проще и честнее. Общество не сегрегировано. Начиная с рождения. Нет элитных яслей и детсадов, школ, и в кружках в Стальконе занимались дети независимо от того, кто их родители. Генрих рос равным среди равных. Не задирал нос. И вот при известном стечении обстоятельств его личный статус стартанул в космос. Генрих сделался олигархом.

Советская идеология внушала, что материальные блага есть нечто вторичное, а общество, естественно, не было настолько альтруистичным – но вот рассудительным и упорядоченным было. Во многом жители наивны и провинциальны. Кортубинская область на Урале – кондовая советская провинция. И Сатаровы тоже несли по жизни это клеймо. Но ведь они же не простые люди, а олигархи в Кортубине.

Что такое – и кто такой – олигарх? Определение. Представляет группу избранных. Носит соболиную шубу. Располагает огромными капиталами. Сосредотачивает в своих руках власть – над предприятиями, работающим и неработающим населением, городами, целыми краями, где функционируют его бизнес. Имеет влияние в государстве. Из этого определения вытекает принципиальный вопрос. Откуда у нас взялись олигархи? Даже со сказочными ворпанями проще – откуда они взялись, теперь известно совершенно точно, и ворпани были в Пятигорье всегда. Про синюю ведьму Варвару можно строить предположения. Но постепенно проясняется и слишком кисло пахнет. А вот олигархи? в земле российской (то бишь СССРовской). Когда мы выстроили советское общество, по большому счету не парились ни о чем. Родное государство, которое принадлежало трудящимся, позаботится – вырастит, вынянчит, выучит, воспитает, вылечит и предоставит гарантированную работу и социальное жилье. Принудит делать зарядку, мыть уши и руки перед едой, быть октябрятами-внучатами Ильича, собирать гербарий, читать «Тимур и его команда» и «Молодая Гвардия». Еще слушать лекции по марксизму-ленинизму, ходить на демонстрации и собрания трудового коллектива, голосовать за блок коммунистов и беспартийных. Дабы внедрить краеугольную мысль (не без доли лукавства и лицемерия) – в нашей стране все равны. Москвич, кортубинец и тылок; скотник из совхоза имени К. Солина и назначенец в отдел ЦК ВЛКСМ В. Щапов, и даже ворпань с корыльбуном. Что скажете? опровергните? Глупо верить всему, что говорят, но люди продолжают верить (не одни тылки – дураки). Сколько твердится о прошлых беззакониях, репрессиях в Союзе, но теперь, после победы демократии, в частной собственности оказываются крупные предприятия, созданные в ужасной системе ГУЛАГа. Эти флагманы советской индустрии могли быть созданы лишь так в тайге, в дикой степи, в вечной мерзлоте; и никаких средств (честных или краденых) олигархам не хватило бы оплатить колоссальные усилия – значит, возможен был только рабский труд. Клеймить позором палача Гранита Решова правильно, и также правильно захапать целый металлургический комбинат. Это вам не бульк.

Чем страшней, тем чудесатей.

Рассуждаем дальше. Плывем и булькаем. Олигархи взялись оттуда же – из общей дырки. Но как?! Олигархами становятся добровольно? или же нет? Автор просто не представляет. Это результат природных талантов, сознательных усилий, неслыханной удачи, стечения обстоятельств или предопределенность судьбы? Или все вместе взятое? Целое скопище пузырьков на поверхности. Вообще, был у олигарха выбор?

Перед Генрихом Сатаровым выбор встал – вне зависимости от его намерений, и даже если он не собирался выбирать. Его отец, Пров Прович, не мыслил свою судьбу без комбината, но ведь Генрих качнулся в противоположную крайность – хотел обрезать семейную пуповину, что связывала его с металлургическим монстром – сказочным чудовищем, превосходящим в могуществе даже синюю ведьму Пятигорья (если даже Энгру превосходящим? ё-моё…). Сначала сын лишь хотел не бросать отца в его тогдашнем положении – понятно, каком. В стране шла активная дележка общенародной собственности и грызня из-за лакомых кусков. Кортубин, конечно, не Москва, но именно здесь Сатаровы имели куда больше прав на КМК, нежели столичные претенденты. Кто они? что они? все эти бывшие партийные и комсомольские бонзы, министерские чиновники, авантюристы и проходимцы, бандиты и пр. Прихватизация, акционирование, скупка и консолидация пакетов акций предприятий, поглощение, разорение – кушали и давились. Крутые разборки – прям смертоубийственные. Пров Прович рисковал, не желая уступать комбинат – детище в том числе свое и своего отца – в чужие равнодушные руки. Другие претенденты на кортубинский