– Хартмут Матерн? – Боденштайн поднял брови.

– Да, именно он… – Пия посмотрела на своего шефа. – Его сын Вольфганг находится в дружеских отношениях с Ханной Херцманн. Разве это не странная случайность?

– Нет, я думаю, что все это не случайность, – ответил Боденштайн. – Как я тебе уже сказал по телефону, очевидно, все это действительно связано. Я надеюсь, что Ротемунд нам это в дальнейшем подтвердит.

Доктора Йозефа Финкбайнера, который получил две пули в грудь и в шею, уже увезла «Скорая помощь». На тела погибших, которые все еще располагались на своих стульях, накинули покрывало. Боденштайн передал Джему Алтунаю оперативное управление, так как ему казалось, что сейчас важнее всего беседа с Ротемундом. Прибыл судебный медик, а чуть позже явилась команда по реабилитации кризисных психологических состояний, которую вызвал Алтунай. Два психолога занимались родственниками Финкбайнера, которые сидели непосредственно позади жертв убийства. Кристиан Крёгер и его команда уже начали работу по обеспечению сохранности следов. Они проводили необходимые мероприятия и фотографировали место происшествия и оба трупа. Чуть дальше врач «Скорой помощи» хлопотал над лежащей без сознания женщиной, совершившей покушение. Пуля попала ей в живот. Рядом с ее головой стоял на коленях темноволосый мужчина в светлом костюме. Он плакал и гладил женщину по лицу.

– Прошу вас, – сказал недовольно врач «Скорой помощи», – позвольте нам работать.

– Я тоже врач, – настаивал мужчина, – это моя сестра.

Боденштайн и Пия удивленно переглянулись.

– Пойдемте, – Боденштайн нагнулся над мужчиной и положил руку ему на плечо. – Пусть доктора работают.

Мужчина поднялся, слегка покачиваясь, и неохотно пошел за Пией и Боденштайном к одному из высоких столов. Он прижимал к груди измазанную кровью дамскую сумку.

– Могу я узнать, кто вы? – спросил Боденштайн, представившись.

– Флориан Финкбайнер, – ответил мужчина надтреснутым голосом.

– Вы родственник?.. – начал Боденштайн.

– Да, Йозеф Финкбайнер – мой отец. Наш отец. – Неожиданно на глазах мужчины выступили слезы. – Эта женщина… моя сестра-близнец Михаэла. Я… я не видел ее больше тридцати лет, с тех пор как нам было по четырнадцать! Я думал, что она умерла, родители всегда это… это говорили. Я… я долго жил за границей, но в прошлом году я ездил на могилу Михаэлы. Когда я сегодня вдруг ее увидел, у меня был шок.

У него пропал голос, и он зарыдал. Боденштайн все понял. Одним разом все его мысли упорядочились, а отдельные фрагменты образовали единое целое и обрели смысл.

Женщина, которая расстреляла двоих мужчин и опасно ранила Йозефа Финкбайнера, была женой Бернда Принцлера. Еще маленьким ребенком она подвергалась сексуальному насилию со стороны своего отца, он мучил ее и в конце концов отправил на панель. Принцлер сказал правду.

– Почему ваша сестра стреляла в своего отца? И почему в этих двух мужчин? – спросила Пия.

Как и ожидал Боденштайн, мужчина не имел никакого представления о том, какие страдания вынесла его сестра.

– Этого не может быть! – прошептал он, когда Боденштайн поделился с ним имеющейся информацией. – Моя сестра, правда, всегда имела проблемы. Она часто убегала из дома, употребляла алкоголь и наркотики. Родители рассказывали мне, что она несколько лет провела в психиатрической лечебнице. Но я тоже никогда не был счастлив. Детям не так просто пережить, когда их родители больше заботятся о чужих детях, чем о своих собственных. Но мой отец никогда… не дотрагивался до сестры! Он любил ее больше всех!

– Я боюсь, вы заблуждаетесь, – сказала Пия. – Когда вашего отца помещали в карету «Скорой помощи», ваша маленькая дочка спросила у вашей жены, действительно ли умер злой волк и правда ли то, что он никогда не сможет ей ничего больше сделать.

И без того бледный Флориан Финкбайнер стал белым, как полотно. Он скептически покачал головой.

– Вы помните о подозрениях врача в больнице в том, что ваша маленькая дочка могла быть подвергнута сексуальному насилию? – спросила Пия. – Эмма опасалась, что это вы могли что-то сделать девочке. Но это были не вы. Это был ваш отец.

Флориан Финкбайнер неподвижно смотрел на нее, потом проглотил слюну. Его пальцы все еще сжимали сумку своей сестры.

– Михаэла раньше тоже всегда боялась злого волка. Я не понимал, что это были крики о помощи. Я думал, что она фантазирует, – прошептал он хрипло. – Это же была моя идея, чтобы жена и Луиза жили здесь до тех пор, пока не появится ребенок! Я не прощу себе этого до конца жизни.

– Вы не могли бы отдать нам сумку? – попросила Пия, и Финкбайнер без слов подчинился.

Прокурор Фрей шел в их направлении в сопровождении темноволосой женщины. Женщину кто-то остановил, и Фрей подошел к их столу. Он хотел положить руку на плечо Финкбайнера, но тот отпрянул.

– Вы ведь наверняка знали, что Михаэла жива, – упрекнул он сводного брата. – Вы же всегда все знаете – ты, Ральф и Корина!

– Нет, мы этого не знали, – уверил его прокурор. – Мы ведь даже были на похоронах. Я сам в полном шоке.

– Я не верю ни одному твоему слову, – фыркнул Финкбайнер с ненавистью в голосе. – Вы всегда корчили из себя перед родителями прелестных детей и готовы были пятки им лизать, чтобы только вытеснить меня и Михаэлу! У нас никогда не было шансов перед вами, пришлым сбродом! А теперь ты еще и застрелил мою сестру! Надеюсь, что когда-нибудь ты будешь за это гореть в аду!

Он плюнул Фрею под ноги и отошел. Фрей вздохнул. В его глазах заблестели слезы.

– Я не обижаюсь на Флориана, – сказал он тихо. – Это для всех нас шок, а для него особенно. Это действительно правда, раньше он всегда был в нашей тени.

Зазвонил мобильный телефон Боденштайна. Это был Кай Остерманн, который сообщил, что в подвале дома Ханны Херцманн в самом деле обнаружен мужчина.

– Вы не поверите, шеф, – сказал Остерманн, – мужчину зовут Гельмут Грассер. Он здесь. В больницу он не захотел.

Боденштайн отвернулся и дал Остерманну еще пару указаний.

– Пия, мы едем, – сказал он. – Нашли Грассера.

– Кого? – удивился Фрей, и Боденштайн, который хотел проигнорировать его вопрос, вдруг вспомнил, что тот был уполномоченным прокурором в трех их делах.

– Мужчину зовут Гельмут Грассер, – ответил он. – Свидетель видел его в тот вечер, когда было совершено нападение на Ханну Херцманн, недалеко от того места, где ее обнаружили на следующий день. Вы вообще-то должны его знать, он ведь живет на этой территории, не так ли?

Он поймал взгляд Пии, в котором удивление сменилось недовольством. Она хотела упрекнуть его за то, что он не поставил ее в известность. Но потом она вспомнила, что у нее тоже были от него тайны.

– Я знаю Гельмута целую вечность, – подтвердил Фрей. – Он здесь и домашний мастер, и «мальчик на побегушках». Вы его в чем-то подозреваете?