За столом раздался взрыв смеха. Некоторые дети согнулись вдвое, некоторые откинули головы. Даже самые младшие, которые не понимали, почему все смеются, тоже начали хохотать.

Эмили опустила голову и прижала руку ко рту. Девушка думала, что никогда больше не будет смеяться. Она не должна давать смеху захватить ее, потому что, как это было уже однажды, он мог тут же перерасти в истерику.

Когда рука Мэри с громким шлепком опустилась на щеку сына, почти уронив его на пол, смех усилился. Фрэнк отвернулся от стола, давясь, словно кость, которую он обсасывал, застряла у него в горле.

— Встань и иди умойся.

Продолжая смеяться, но держась за голову, Пэт вымолвил:

— Ма, пора кончать с этим, а то я могу оглохнуть... или отупеть.

— Это тебе не грозит, потому что ты и так туп, как швабра. Убирайся.

Через несколько минут, когда хохот на кухне улегся, до них из моечной донесся голос Пэта, певшего припев непристойной песни, которую Эмили слышала на Кредор-стрит.

На следующей неделе я проберусь в ваш дымоход,

На следующей неделе я проберусь в ваш дымоход,

Да, миссис Флэнаган, на следующей неделе я проберусь

в ваш дымоход.

Всю оставшуюся часть ужина и весь вечер Эмили наслаждалась счастьем и добродушием, царившими в этой семье. Парни были грубоваты, особенно Пэт, но, в конце концов, разве не были все работающие мужчины грубоватыми? Разве они не вели себя подобным образом?.. Но Сеп не был таким... Однако в доме тети Мэри это было подобно благословению Божьему. В этом доме, где совершенно не было приличной мебели, где не было уединения, книг для чтения, где даже фаянсовая посуда не отличалась чистотой, она ощущала такое тепло и единение, пронизанные смехом и шутками, что не переставала удивляться. Но, несмотря на то что Эмили нравилось здесь, она понимала, что она не сможет долго прожить в этой обстановке, она знала, какой жизнью она хочет жить отныне и впредь. Она хочет быть постоянно в деле, но все же иметь время на чтение и размышление, но больше всего она мечтает о доме, который она могла бы назвать своим, где она могла бы преклонить голову и дать волю слезам. О! Эта потребность выплакаться просто преследовала ее теперь...

Эмили переночевала у миссис Причард; попрощавшись, покинула дом тети Мэри рано утром и направилась в Шилдс. Девушка собиралась арендовать дом, который обязательно должен выходить окнами на море. Она решила отправиться в район Лoy, хотя понимала, что у нее было мало шансов арендовать там один из домов, поскольку в них в основном жили капитаны кораблей и зажиточные люди. И хотя Эмили знала, что это будет все равно что бередить старую рану, она все же собиралась подойти к Лoy, пройдя вдоль берега. Поэтому девушка сошла с поезда на Тайн-Док и пошла по берегу, мимо ворот доков, потом по Тортон-авеню и в конце концов вышла на Пайлот-Плейс.

Ей пришлось сойти с тротуара возле складов, поскольку мужчины что-то грузили там на подводу. Она обошла лошадь и подводу и снова перешла на тротуар. Через несколько шагов она остановилась. Вот он, дом номер 6.

Эмили сразу же заметила, что порог не вымыт, и ей стало грустно. Она подошла к входной двери и остановилась. Краска на двери облупилась. Эмили перевела взгляд на окно гостиной. Занавески на нем тоже выглядели грязными. Но то, что привлекло ее внимание в следующее мгновение, заставило ее быстро пройти к окну миссис Гэнтри, где висело объявление: «Этот дом продается. Обращаться в контору «Барратти и Флинн», дом 8, Брайт-стрит».

Она быстро оглянулась и посмотрела на стену, которая выходила на реку. Потом бросилась почти бегом через дорогу и, вытянув шею, чтобы заглянуть через нее, увидела суда, большие и маленькие, стоящие на якоре вблизи берега, и грузовой пароход, направлявшийся в доки. Еще больше вытянув шею, она увидела мужчин, работающих в ремонтных мастерских. Все это наполнило ее невообразимым волнением.

Вернувшись обратно, Эмили прислонилась к стене спиной и стала смотреть через дорогу на дом, который был раньше домом миссис Гэнтри. Она могла бы купить его! Она могла бы купить этот дом. Сколько он может стоить? Она даже не представляла... дом 8, Брайт-стрит. Она знала, где находится Брайт-стрит.

Через десять минут она вошла в контору «Барратты и Флинн».

— Можем мы чем-нибудь помочь?

— Да, — сказала девушка, — я хотела бы уточнить кое-что о доме 8 на Пайлот-Плейс.

— О, — агент покивал головой. — Дом номер 8 на Пайлот-Плейс. — Да, он продается, но он продается вместе с другим домом.

Эмили сощурилась и вопросительно посмотрела на него.

— Вы хотите сказать, что соседний дом тоже продается? Он пустует?

— Да, и уже в течение некоторого времени.

— Разве племянник мистера Мак-Гиллби не переехал жить в него?.. Понимаете, я знала людей, которым когда-то принадлежал этот дом.

— Да, нет... он никогда не жил там, у него прекрасный дом в Уэстоу. Когда он продал дом на Пайлот-Плейс, покупатель приобрел и соседний дом, принадлежавший старой даме, поскольку предположил, что она долго не протянет. Так и вышло. Когда она умерла, ему пришла в голову мысль объединить их и сдавать в аренду наподобие меблированных комнат с пансионом. Потом он сам умер три месяца назад, а его жена теперь хочет продать их.

Стараясь подавить свое возбуждение, Эмили подумала: «Надо же, как чудно, странно. Мне было суждено прийти туда, вернуться назад».

— Хозяйка просит по сто двадцать фунтов за каждый, если они будут продаваться отдельно, но если их купят вместе, то, я полагаю, она согласится на двести фунтов за оба. Должен сказать, что продажа слегка затянулась, поскольку владелица непременно хотела сбыть их с рук вместе. Более того, в этом районе пустуют несколько домов; бесполезно закрывать на это глаза.

Эмили крепко прижала костяшки пальцев к груди, сглотнула от волнения и слегка склонила голову набок. Потом она сказала:

— Передайте... передайте ей, что я заплачу ей за них двести фунтов.

— Не хотите осмотреть их внутри? Я... я обязан предупредить вас, что внутри они не совсем на уровне. Их не ремонтировали много лет.

— Это не страшно, я знаю эти дома. Когда я смогу узнать, продаст ли она их? — В ее голосе послышались властные нотки.

Эмили чувствовала, что разговаривает, как дама со средствами. В другое время она бы, наверное, удивилась этому.

— Я сегодня буду в этом районе и могу зайти к ней. Я вернусь к двум часам.

— Очень хорошо. Я снова загляну к вам в два часа...

Агент проводил ее до двери очень уважительно.

Девушка зашла в контору в два часа и узнала, что хозяйка хочет получить за оба дома двести десять фунтов. Она на некоторое время задумалась, а потом, словно приняв решение, сказала:

— Очень хорошо. Я заплачу столько, сколько просили.