– Вы чего, млять, порыбачить по пути решили? – спросил я наших, когда они высадились и подошли. – Много рыбы поймали?

– Ну, почти – Серегу вот вылавливали. Вздумал, млять, на полпути искупаться в заливе! – объяснил Володя. – Еще и чуть арбалет не утопил, долбаный растяпа!

– Я ж разве нарочно? – обиженно возразил тот, хлюпая по камням мокрыми сапогами. – Днище у лодки, млять, скользкое! Вот, фингал даже набил об сиденье! Чего вы ржете? Больно, млять! И вода, млять, холоднющая!

– Ладно, проехали! Я тут немножко намусорил – помогите-ка мне прибраться!

Когда мы обшарили трупы финикийцев на предмет полезных для нас трофеев и притопили их в заливе с помощью увесистых булыжников, наложенных в капюшоны их плащей, собрали боеприпасы, проверили на всякий пожарный, не забыли ли вдруг чего, погрузились в лодку и отчалили – уже светало. Не знаю уж, как ребятам – ну, не считая искупавшегося в заливе и теперь стучащего зубами Серегу, – а лично мне спать хотелось страшно. Но с этим следовало несколько повременить. Я спустил на храм Астарты немало денег нашего нанимателя, и за них полагалось наконец-то отчитаться. Благо было чем.

– Это он! – опознал Фуфлунс, когда я вытряхнул из свернутого мешком плаща Дагона на траву во дворе «конторы» голову неуловимого до сей поры финикийца. – Вы все-таки сделали это!

Но главным было, конечно, не его опознание. Главным было то, что наш босс тут же послал гонца на остров, с которого вскоре прибыла лодка с самим Волнием и с Велтуром. И когда уже и мальчишка подтвердил, что это голова именно того человека, что возглавлял их похитителей, – вот тогда только я наконец расслабился с сознанием выполненного долга. «Досточтимый», многозначительно взглянув на меня, сообщил, что теперь у него есть достаточный повод для открытой войны с Митонидами и что человек, давший ему наконец эти веские доказательства, заслуживает очень хорошей награды. Фуфлунс восторженно тряс мне руку, поздравлял с редкостной удачей, намекал на радужные перспективы. А я хлопал глазами, и если честно, то не думал в этот момент ни о деньгах, ни о карьере, ни даже о Велии. Вместо этого я искренне недоумевал, зачем ради пустых словес надо было меня будить. Ведь покуда мы ждали с острова лодку с главой клана и его внуком, я успел уже так сладко закемарить! Ну неужели без меня не могли опознать эту дохлую башку и разобраться со всеми вытекающими? Я службу исполнил? Ну так дайте же в конце концов элементарно выспаться, уроды!

– Ну, наливай! – десятник городской стражи уже и так хорош, но ему хочется еще, как и его бойцам. А почему бы и не расслабиться служивым, если все начальство занято и застукать их за пьянкой на посту банально некому?

По моему знаку Володя разливает по чашам вино из небольшой амфоры – хорошее вино, карфагенское, простым городским стражникам не по карману, отчего и пьют они его с особенным удовольствием.

– А вы… ик… ч-чего так м-мало п-пьете? – подозрительно интересуется один из бойцов.

– А я уж-же в тав… в тав-верне н-нак… наклю-кался! – мычу я ему в ответ, выразительно подтверждая свою правоту воздетым к небу пальцем и покачиваясь. Мне ли, годами наблюдавшему пьяных вдупель «дражайших соотечественников», не суметь изобразить капитально назюзюкавшегося самому? А в сочетании с моим весьма корявым финикийским эта клоунада выглядит еще убедительнее.

– Ааааа… Гы-гы-гы-гы-гы! – ржет воин, которому уже все страшно смешно – конопля была забористой и на веселье употребивших ее раскручивает добротно. А я снова раскочегариваю трубку и пускаю ее по кругу. Трубка новая, большая, совсем недавно изготовленная в одной из мастерских нашего нанимателя одним из его доверенных рабов. Сделана она на совесть, и ее «секрет» срабатывает безукоризненно. Перегородка в ней малозаметная с малозаметным рычажком. В одном отделении ивовые листья с крапивой, которые курим мы, а вот в другом – конопля, которой мы потчуем служивых. Вообще-то конопля с алкоголем действие друг друга ослабляют, но в данном случае нам требовалось, чтобы стражники развеселились достаточно для полного забития хрена на службу. А что вина в результате больше уйдет, так его нам ни разу не жалко – оно кланом Тарквиниев щедро профинансировано.

Осушив наконец маленькими глоточками – типа уже через силу – свою чашу, я раскачиваюсь, мычу что-то нечленораздельное и плавно заваливаюсь набок. Ну, пару раз героически пытаюсь приподняться, но без особого успеха, после чего покорно смиряюсь с неизбежным и изображаю окончательно побежденного Бахусом.

– В-вар-вары н-не ум-меют п-пить… ик… Гы-гы-гы-гы-гы! В-вот м-мы… Ик! – Наши с ними не спорят. Следом за мной вскоре сваливается Васькин. Принеся еще одну амфору взамен опустевшей, к нам присоединяется и Володя, а Серега и в натуре хорош, и это добавляет спектаклю убедительности. Потешаясь над слабыми к выпивке варварами, финикийцы демонстрируют превосходство цивилизованных людей, а Серега, пытаясь отстоять честь самой пьющей в мире нации, провоцирует их спортивный интерес к этому делу. В амфоре еще остается где-то с четверть, когда все стражники-финикийцы и Серега уже дружно храпят…

– Пора трезветь, господа арбалетчики! – сообщаю я, убедившись, что служивые сморены надежно. Серега, правда, тоже, но я на него, собственно, особо и не рассчитывал. И один, наверное, управился бы, а уж втроем – сами боги велели. Оттащив упившихся к парапету башни, чтоб не мешали, мы аккуратно перекатили размещенный на ее площадке «скорпион» к внутренней стороне, обращенной к городу. С высоты верхней площадки башни прекрасно просматривается, а значит, и простреливается городская площадь. До ее центрального помоста метров двести – недосягаемо для прицельного выстрела из лука, а главное – для пращи, зато вполне досягаемо для тяжелого вооружения вроде вот этого «скорпиона». А что такое «скорпион»? Фактически маленькая баллиста, стреляющая не ядрами, а стрелами. В грубом, но по сути достаточно верном приближении – тяжелый станковый арбалет, только с двумя торсионами вместо дуги «лука». В принципе и вполне нормальная арбалетная схема с «луком» в античном мире тоже хорошо известна – тот же самый гастрафет греческий, а в «артиллерийском» типоразмере – аркобаллиста. Поэтому, собственно, и нас здесь называют аркобаллистариями. И стреломет, и ядромет устроены в основе одинаково, и отличается баллиста-ядромет только наличием ползуна-толкателя на тетиве, который при заряжании и выстреле скользит по направляющему желобку.

И стреломет выстрелит ядром подходящего диаметра, если уж приспичит, ведь стрелял же я из своего арбалета «желудями» для пращи, но выстрел при этом получается не очень-то прицельным, а нам сегодня такого безобразия не надо. Нам точно надо, а для этого агрегат должен быть с ползуном. Его-то я и достаю со дна корзины с закусью, под которой он был надежно замаскирован до нужного момента. Подогнан он именно под этот «скорпион» и пару раз испытан пристрелкой на те же двести метров, только не по городу, конечно, а по плавучей мишени в заливе. «Желудем», естественно, не стрелой. И, как и давеча в Кордубе, маскировались эти стрельбы пращниками-балеарцами, бившими наугад навесом по той же мишени. Дежурившие в это время на башне стражники подпаивались аналогичным образом, так что наши эксперименты огласки не получили и предстоящему сюрпризу ничто не мешало.