Скоро вокруг одна за другой начали падать лошади, однако сброшенные на землю всадники продолжали яростно сражаться. Фланг Бринда сильно поредел. Впрочем, благодаря численному превосходству джамурцы все же одержали победу, и последние из ужасных тварей были перерезаны.

Направив своего скакуна прочь из кровавой свалки, Бринд бегло пересчитал солдат по головам: их было не больше сотни. Сотня его людей рассталась с жизнью, сражаясь против пятидесяти неприятелей.

Выживших, мужчин и женщин, вытаскивали из кровавого месива, где мертвых было не отличить от умирающих; пройдет совсем немного времени, и это темное пятно скроет снег. Бринд испытал настоящее облегчение, узнав, что почти все его двадцать ночных гвардейцев живы и здоровы. Не хватало только Апия, и он поехал к Нелуму узнать, в чем дело.

–  Вон он, – показал куда-то в сторону Нелум.

Апий лежал рядом с лошадью, запутавшись ногой в стремени, живой, но явно раненный. Спешившись, Бринд осторожно освободил ногу друга и увидел, что тот отстегнул нагрудный доспех и осторожно щупает себе грудь. Между ребрами у него торчал осколок вражеского панциря.

Снежинки таяли на покрытой мурашками груди.

–  Блават! – Бринд огляделся в поисках культистки, найдя, жестом подозвал к себе.

Она спешилась, сжимая в руках кое-какие реликвии. Лежавший на земле рыжеволосый мужчина хотел что-то сказать, но из его груди вырвалась лишь серия отрывистых вздохов, и тогда Блават положила рядом с собой свои реликвии и занялась осмотром раны, а Бринд пристально следил за выражением ее лица.

–  Что скажешь? – спросил он наконец.

–  Думаю, я сумею извлечь осколок, но он мог задеть легкое.

–  Делай все, что можешь. У нас же есть всякие усилители? Разве они не помогают в подобных случаях?

–  Все не так просто, я ведь не знаю, из чего именно состоит этот панцирь. Ничего подобного я раньше не видела, возможно, этот материал не реагирует на мои реликвии.

–  Командир! – Нелум показывал ему на одного из живых врагов, которых они взяли в плен.

–  Сделай все, что сможешь, – повторил Бринд, обращаясь к культистке.

Она ответила легким наклоном головы, который мог означать что угодно. Бринд так и не привык терять товарищей в бою и совсем не был готов к этому сейчас, особенно если это касалось Апия.

Он пошел к Нелуму, по дороге обратив внимание на то, что Люпус стоит рядом с ним и держит кого-то под прицелом лука. Двое врагов остались в живых, они походили на ракообразных, вытащенных из моря. Было у них кое-что общее и с людьми: две ноги, две руки, только вместо кожи панцири, придающие им такой устрашающий вид. Панцири казались обугленными и оплавившимися. Значит, вот они каковы, эти жуткие твари, учинившие резню на Тинеаг’ле. Эти двое, сидя среди останков себе подобных, казались совсем не страшными. Их лишенные век глаза-луковицы отрывисто двигались. Но интереснее всего было то, как они реагировали на Джарро, который подошел к ним с какой-то книгой в руках – наверное, с бестиарием.

–  Новые существа, как интересно! Ну-ка, посмотрим, есть ли они здесь… Чтоб он пропал, этот указатель!

Завидев его, оба пленника закрутили головой, отчего их шейные позвонки защелкали «клик-клик», а потом задвигали конечностями, точно хотели что-то сообщить.

Возможно, это было приветствие, а может быть, и какой-нибудь религиозный жест. Видимо, они узнали Джарро, и Бринд обратил на это внимание даунира.

–  Они меня знают? – Джарро смотрел на него, ничего не понимая.

–  Судя по всему, они знают либо тебя, либо кого-то вроде тебя.

Бринд не мог даже представить, что значит быть узнанным для того, кто долгое время провел взаперти, вдали от пытливых глаз.

Вечно любопытный Нелум попросил:

–  Скажи им что-нибудь, Джарро. Посмотрим, что они будут делать.

Но стоило Джарро нагнуться к пленным, как те тотчас потупились и съежились, словно избегая его взгляда.

–  Что скажешь, Нелум?

–  Они явно знают, кто он такой, а значит, там, откуда они пришли, подобных Джарро много.

–  Что нам с ними делать, сэр, пристрелить? – спросил Люпус.

Бринд покачал головой:

–  Может, живые они принесут больше пользы.

Где-то на горизонте загремело, и он отошел от пленных и стал вглядываться в снежную белизну. В однообразном пейзаже трудно было различить источник раскатистого звука.

Вдруг он увидел на севере тонкую черную полоску.

Почти неприметная, она перечеркнула вершину самого дальнего холма.

Единственный черный штрих на фоне белой земли и линялого неба.

–  Нелум! – Бринд взмахнул рукой, подзывая подчиненного, и показал вдаль: – Как думаешь, это они?

Нелум вгляделся в горизонт:

–  Похоже, что да… дерьмо. Они нас уничтожат, их прорва. Надо возвращаться в Виллирен. Быстро.

–  Пройдет немало времени, прежде чем мы снова достигнем края льда.

–  Не так уж много. Сюда мы шли не по прямой и часто останавливались.

–  Да, верно.

Бринд приказал связать пленников, но на всякий случай велел Блават усыпить их какой-нибудь реликвией. Однако ей удалось лишь усилить сковывавшие их цепи. На ближайшее время этого должно было хватить.

Он вернулся проведать капитана, который уже начинал терять сознание. Обломка панциря между его ребрами уже не было.

–  Вытащила? – спросил он культистку.

–  Нет, он рассыпался, едва я к нему притронулась. Остаток все еще внутри. Прости.

Апий открыл глаза, словно разбуженный этой новостью:

–  Командир… – Он не столько произнес, сколько выдохнул это слово.

–  Держись. Мы привяжем тебя к лошади ремнями, все будет хорошо.

Блават дернула его за рукав и зашипела:

–  Но он же умирает! Мы не довезем его. Он умрет.

Бринд взглянул ей в глаза с такой яростью, что сразу стало ясно, кто тут командир.

–  У него серьезное внутреннее повреждение. Затронуто легкое и…

–  Мне плевать, что у него затронуто, я его тут не брошу. Умерь его боль.

С этими словами он вскочил в седло и стал объезжать остатки своего отряда, отдавая приказы собираться в обратный путь, в Виллирен.

Апий кашлял кровью на гриву своего коня, а когда такое случается, всякому понятно, что это не к добру. Лошади неслись галопом, его болтало в седле, отчего ему делалось хуже, и он вынужден был часто останавливаться, задерживая остальных. Бринд то и дело оглядывался, проверяя, на месте ли его друг. По правде говоря, капитан выглядел так, словно каждый его вдох мог оказаться последним, и невозможно было предугадать, сколько он еще протянет.