— Слава Богу! — воскликнул Луи и, вложив кинжал в ножны, перекрестился.

— Слава Богу! — тихим эхом подхватил Ксавье.

— И вы знаете, что Салах-ад-Дин намерен сделать с моим молочным братом? — быстро спросил граф.

И тут сарацин нахмурился:

— Что с ним намерен сделать Салах-ад-Дин, я не знаю, но думаю, могу догадаться: султан, скорее всего, захочет его обменять на нескольких эмиров, которых взяли в плен на берегах Рошеталии. Правда, из-за твоего молочного брата многие правоверные сейчас смеются над своим повелителем: он так ликовал, когда ему сказали, что Ричард Львиное Сердце у него в плену!.. Поэтому он может гневаться...

— Но Эдгар обманул не самого султана, а его воинов, — вдруг решился вмешаться Ксавье. — Это они оказались глупцами, так за что же смеются над Салах-ад-Дином? И если смеются те, кто даже не были на поле сражения, то почему султан может гневаться на Эдгара, а не на них?

Луи лишь досадливо махнул мальчику рукой:

— Да в этом ли дело, Ксавье! Дело в том, что Салах-ад-Дин должен быть всё же умнее... Вы сказали, достопочтенный Фаррух, что султан намерен обменять пленника?

— Я так думаю, — кивнул эмир. — Но... Есть люди, которые этого не хотят.

— Не хотят? Но кто и почему? — спросил рыцарь.

В глазах Фарруха промелькнуло смущение. Казалось, он раздумывает, отвечать ли откровенно. Но, как видно, врать ему не захотелось.

— У Салах-ад-Дин а всё больше и больше врагов, — сказал эмир. — Покуда он побеждал, его слушались. Сейчас готовы нарушить повиновение... И те, кто хотели бы свержения султана, пользуются каждой его ошибкой. После того, как наша армия была разбита под Арсуром, Салах-ад-Дин у ничего не остаётся, как предложить христианам мир. Если он сумеет заключить договор с королём Ричардом, ему удастся сохранить свою власть. Поэтому ему хотят помешать.

— Кто хочет? — вновь, уже почти резко спросил Луи.

— Прежде всего, его брат, мулюк Малик-Адил.

И, помолчав, эмир добавил:

— Я сейчас в его армии и в его свите. После Акры я мечтал только об одном: отомстить убийцам моего сына. Малик-Адил сказал, что будет сражаться с неверными, даже если султан захочет мира с ними, поэтому я пошёл на службу к Малику. Теперь я знаю, что на смерть Рамиза послал шейх аль-Фазир, комендант Акрской крепости, мой враг... А ты и твой брат спасли моего сына. Сейчас Малик-Адил замышляет убить рыцаря Эдгара.

— Чтобы султан не вернул его Ричарду, и Ричард не согласился заключить мир с султаном? — в гневе воскликнул Луи. — Хороший способ! И что же эмир? Ты, как я понимаю, пришёл, чтобы помочь нам? Ты не хочешь смерти Эдгара?

Глаза Фаррух-Аббаса сверкнули.

— Человеку, который сохранил жизнь Рамиза, я готов отдать свою!

— Так помогите ему бежать! — проговорил Ксавье.

Но сарацин покачал головой:

— Это невозможно. Христианин заключён в угловой башне дворца эмира Эффы, и охрана там подчиняется Малик-Адилу. Меня они знают и пропустят туда, но не дадут вывести пленника. Кроме брата султана им может приказывать лишь сам султан.

— Но ты ведь можешь рассказать Салах-ад-Дин у, какую гнусность затеял его братец! — заметил Луи.

— Не могу. Я поклялся Малик-Адилу, что ни один правоверный не узнает о его планах.

— А мы? Ах да! Мы же не правоверные! — рыцарь рассмеялся. — Но тогда я могу рассказать обо всём Саладину. Впрочем, это уже бред! Меня к нему никто не пустит... И что же в таком случае ты собираешься делать, эмир?

Фаррух-Аббас положил руку на плечо крестоносца и понизил голос, будто боялся, что и в этом уединённом месте их кто-нибудь может подслушать:

— Один план у меня есть. Но для исполнения его нужна женщина.

— Женщина? — поднял брови Луи.

— Да. Султан благоволит к пленнику, он приказал привести к нему в башню одну из своих невольниц. Я условился со стражей, что сам приведу её.

При этих словах в душу рыцаря вновь закралось подозрение.

— Ты сказал, что лишь час назад встретился с сыном. До того ты, вероятно, готов был помочь Малик-Адилу расправиться с Эдгаром. Почему же вдруг решил привести ему наложницу?

В чёрных, чуть суженных глазах сарацина на мгновение блеснул хищный огонёк:

— Это как раз был замысел Малика... Дать девушке кувшин с шербетом, а в него подмешать отраву. Она не знала бы об этом и стала бы пить вместе с христианином.

— И тогда в его смерти обвинили бы Саладина! — Луи даже не пытался скрыть своей ярости. — Какие нежные братские чувства живут в душе Малик-Адила... Но теперь, как я понимаю, ты передумал, эмир Фаррух? Так для чего женщина?

Эмир улыбнулся:

— Если она может принести яд, то может принести и спасение. Только тут пришлось бы посвятить её в мой замысел. А доверяться женщине — значит обречь себя на погибель! Но мы должны поспешить: если этой ночью пленника не убьёт отравленный шербет, то утром Малик-Адил может подослать к нему убийцу с кинжалом или удавкой. Всё равно это припишут Салах-ад-Дину.

— Послушайте! — снова заговорил Ксавье, теперь голос его перестал дрожать и звучал твёрдо. — Если нужна женщина, а у нас её нет, так давайте её сделаем.

Луи повернулся к мальчику и посмотрел на него, как на сумасшедшего:

— Хорошая мысль, малыш! Только вот я не понял,