от темноты, полной темноты, какой никто из живущих на-гора даже представить не может, и нарушали ее только искры из-под клювов обушков. Было мучительно заставлять себя просто жить дальше, но твой отец вынуждал меня держаться. Он раз за разом повторял: «Надо действовать и не отвлекаться на раздумья». Не знаю, сколько времени мы долбили, но я уже почувствовал, что вот-вот потеряю сознание от нехватки кислорода, и тут кусок потолка рухнул, и мы чуть не ослепли от света взрывобезопасных ламп из дыры… Потом твой отец признался, что понятия не имел, какова толщина потолка над нами, но в той ситуации нам оставалось только одно: действовать и не думать, что да как. Чем больше времени проходило, тем крепче слова твоего отца врезались мне в память, и вот теперь я передаю их тебе.

Специалисты, срочно собранные со всей страны, набросали план борьбы с огнем. Рассматривалось всего три варианта. Первый – перекрыть поступление кислорода под землю. Второй – закачивать под землю цемент, чтобы отрезать дорогу пламени. Третий – заливать огонь водой. Собственно, все три способа предполагалось применять совместно и одновременно, хотя неэффективность первого давно уже была доказана практикой. Бесчисленные вентиляционные ходы, по которым к огню подходит воздух, трудно было выявлять, а закупоривать найденные – еще труднее. Второй метод эффективен только в тех случаях, когда огонь на небольшой глубине, и, увы, цементная стена строится куда медленнее, чем распространяется подземный огонь. Третий метод, пожалуй, вселял самую большую надежду на успех.

Информацию о положении дел беспощадно блокировали, и борьбу с огнем вели втихомолку. Срочно доставленные с нефтяного месторождения Жэньшо мощные буровые вышки на глазах изумленных жителей провезли через шахтерский город, на холмах выставили армейское оцепление, в небе почти непрерывно барражировали вертолеты… жители не знали, что творится на шахте, и всяческие домыслы распространялись быстрее пожара.

Буровые выстроились в ряд примерно на линии, до которой дошел подземный огонь, и как только скважины были проделаны, сотня насосов начала подавать воду в горячие, дымящиеся отверстия. Для этого отключили водоснабжение не только шахт, но и всего города, что, конечно же, способствовало росту беспокойства населения. Но первые результаты обнадеживали: на большом экране командного центра появились темные пятна, расползающиеся от скважин на краю красного огненного пятна; это значило, что температура резко упала. И если бы эти пятна соединились, появилась бы надежда все же остановить пожар.

Но надежда лишь поманила и исчезла. Начальник буровой группы отыскал Лю Синя у подножья одной из своих вышек.

– Доктор Лю, на двух третях намеченных точек бурить нельзя! – прокричал он сквозь рев буровых и насосов.

– Шутите? Нужно как можно быстрее закачивать воду в огонь.

– Нет. Давление в обводненных участках растет слишком быстро. Если добавить хоть немного еще, участок рванет.

– Что за чушь?! Это не нефтяное поле, и тут нет подземных полостей с газом под давлением. Что тут может рвануть?

– Вы ничего не понимаете! Я прекращаю бурение и отвожу технику.

Лю Синь в ярости схватил его за грудки:

– Нет! Приказываю продолжать бурения. Никакого взрыва не будет. Вы меня слышите? Не будет!

Но не успел он договорить, как со стороны ближней вышки раздался громкий треск, и, резко обернувшись, они успели увидеть, как взлетел, разваливаясь на две части, тяжеленный оголовок скважины и снизу ударил фонтан черной, с желтым отливом, жижи, поднявший над собой обломки бурового насоса. Немногочисленные наблюдавшие испуганно закричали. Между тем состав извергающегося фонтана быстро менялся, и жидкость светлела. Очень скоро она сделалась снежно-белой, и стало ясно, что подземный огонь превратил воду в сжатый пар. Лю Синь, как завороженный, смотрел на подхваченное фонтаном тело машиниста буровой, которое так и висело на вершине струи, медленно поворачиваясь в потоке. От еще троих инженеров, находившихся на платформе, не осталось и следа.

Дальнейшее оказалось еще страшнее. Голова белого дракона отделилась от земли и стала неторопливо подниматься в воздух, пока в конце концов белый пар не повис над вышкой, как беловолосый демон. Между демоном и дырой скважины не было ничего, кроме обломков вышки. Ничего, кроме ужасающего шипения. Некоторые молодые инженеры, решив, что опасность миновала, сделали несколько робких шагов вперед, но Лю Синь крепко схватил двоих за плечи и заорал:

– Куда?! Самоубийцы! Это же перегретый пар!

Присутствовавшие инженеры быстро поняли, что происходит, а вот другим пришлось растолковывать. Сам пар невидим; в виде привычного белого тумана мы видим микрокапли воды, образующиеся, когда пар охлаждается и конденсируется в воздухе. При высокой температуре и давлении водяной пар может нагреваться до 400–500 градусов Цельсия. Он остывает и конденсируется довольно медленно и потому-то принял видимую форму только над вышкой. Такой пар мало где применяется, разве что в турбинах высокого давления на электростанциях, работающих на ископаемом топливе, и в случае прорыва (такое хоть и редко, но бывает) он может за считаные минуты пробить кирпичную стену.

Они с ужасом смотрели, как мгновенно высохла вода на обломках вышки и как плавились, точно воск, проходившие по ней внатяжку толстые резиновые шланги. Адский пар с оглушительным грохотом хлестал покосившуюся конструкцию…

Продолжать закачивать воду было невозможно. И не просто невозможно, но и нельзя – теперь она только усиливала бы горение, а не усмиряла пламя.

Аварийный штаб собрался в 3-й шахте в околоствольном дворе ствола № 4, самого близкого к фронту огня.

– Пожар подходит к зоне добычи, – сказал Айгул. – Когда он туда прорвется, система стволов и штреков обеспечит неограниченное поступление воздуха и огонь, соответственно, усилится… Таково текущее положение. – Он умолк и взглянул на директора шахтоуправления и присутствовавших начальников трех шахт, которые изо всех сил старались оттянуть нарушение самого строгого из запретов, какие только существуют у горняков, – произнести вслух самое страшное для сотен рабочих и их семей решение – о закрытии шахты.

– Какие условия в забоях? – ровным, спокойным голосом осведомился директор.

– Добыча и подъем продукции в восьми стволах идут в обычном режиме, – ответил начальник шахты, – но работу мы продолжаем, в общем-то, ради спокойствия.

– Прекращайте работы. Эвакуируйте людей – всех до одного. А потом… – Он несколько минут молчал, и эта пауза всем показалась неимоверно долгой.

– Запечатайте шахты, – в конце концов выговорил директор страшные слова.

– Нет! Так нельзя! – воскликнул Ли Миньшэн, даже не подумав о том, что ему-то лучше бы помолчать. – Запечатать шахты… да ведь… да ведь начнется хаос. И…

– Я вас понял, – перебил его директор, легко взмахнув рукой. Выражение его лица ясно говорило всем: «Я понимаю ваши чувства. И полностью их разделяю».

Ли Миньшэн опустился на землю и обхватил голову руками; его плечи тряслись от рыданий. Начальники и инженеры шахт молча стояли перед порталом. Широченный вход в шахту смотрел на них, как гигантский глаз, – точно