оказалась куда проворнее и уже начала переставлять тарелки. Мо Жань передвинул ближе к себе мясные блюда, которые не очень нравились Учителю, а все острое и пряное поставил перед Ши Мэем. Так перед Чу Ваньнином появилось пустое пространство, и Мо Жань с улыбкой сказал:

— Поставьте эту рыбу здесь.

— О, хорошо!

Конечно, слуга был просто счастлив встретить гостя, который решил помочь ему с сервировкой стола. С радостным лицом он забрал блюдо у принесших его людей, водрузил на освободившееся место и, низко поклонившись, вышел.

Мо Жань осуществил эту перестановку естественно и непринужденно и для стороннего наблюдателя все выглядело лишь как желание помочь обслуге, но Ши Мэй сразу почувствовал за его действиями проявление благосклонности и был очень удивлен увиденным. В его глазах на мгновение свет сменился тенью, но Ши Мэй тут же опустил взгляд, пряча странный блеск во взгляде. Однако даже так он выглядел слегка разочарованным.

Ши Мэй чувствовал, что вернувшийся после пятилетних странствий Мо Жань уже не тот, что прежде. И дело было не только во внешних изменениях, но и в его чувствах по отношению к нему, которые за эти годы, похоже, угасли.

Он ведь тоже любил окуня с кедровыми орешками, так почему это блюдо оказалось так далеко от него? Как Мо Жань мог забыть об этом? Или же…

Или же господин его сердца изменился, и с этих пор ничего не будет как раньше?

Ши Мэй никогда не был склонен принижать свои достоинства. Он знал, что и внешностью, и характером превосходил Чу Ваньнина. Во всем мире совершенствующихся вряд ли нашлось бы даже десять людей, которые могли бы в этом сравниться с ним.

Но сейчас в нем зародилось зерно сомнения.

Он знал, что в юности Мо Жань прослыл развратным и ветреным человеком. Со стороны могло показаться, что в человеке для него самое главное — это красивая внешность, но это было не более, чем иллюзией. На самом деле больше всего в мире Мо Жань ценил искренние дружеские чувства.

Если человек давал ему пару медных монет, он возвращал ему тысячу золотых.

Теперь с прежней враждой между ним и Учителем было покончено, и эти двое очень хорошо ладили, что не скажешь об их отношениях, которые, похоже, стремительно шли ко дну. От этой мысли Ши Мэй почувствовал холодок в сердце. Подняв голову, он из тени внимательно присмотрелся к лицам этих двоих, ярко высвеченных свечами.

Один, низко опустив голову, пил вино. Глубокие и темные как омуты, влажные глаза феникса чуть прикрыты похожими на мягкие перья черными как смоль ресницами, на бледном лице маска безразличия и скуки.

Другой, со счастливой улыбкой подперев рукой щеку, не сводил глаз с того, что пил. Словно полная луна, заглянувшая в чашу «Белых цветов груши», в его глазах отражался огонь свечей, как искрящийся на весеннем солнце белый снег танцевали в них яркие блики, отбрасываемые убранством Башни Чжунцю. Подрагивающие длинные ресницы рождали легкую рябь на этих бездонных озерах, в которых сейчас, подобно звездам на ночном небе, сияли преданность и любовь. Вот только владелец этих глаз и сам пока не знал об этом.

Ши Мэй был так шокирован увиденным, что отшатнулся и локтем случайно сбил со стола палочки для еды. Когда они с глухим звуком упали на пол, он очнулся от оцепенения и, извинившись, наклонился, чтобы их поднять.

Но под столом его ждало еще одно потрясение.

Безразличные к его внутренним терзаниям палочки для еды упали прямо рядом с сапогом Мо Жаня. Мерцая драгоценной отделкой, теперь они преспокойно лежали и ждали, когда их подберут.

Ши Мэй не привык беспокоить людей по пустякам, поэтому не стал звать слугу и просить его принести еще одни палочки для еды. Кроме того, пережив такое потрясение, даже самодостаточный человек с самым золотым характером вряд ли смог бы смириться с потерей и сохранить самообладание. Довольно часто в таких ситуациях люди действуют импульсивно, не задумываясь о последствиях.

То же можно сказать и о Ши Мэе, который по воле случая получил возможность выяснить, как много чувств в своем сердце Мо Жань оставил для него... Чуть поколебавшись, низко склонив голову, он вытянул белую нежную руку, чтобы поднять палочки, лежащие рядом с ногой Мо Жаня.

Палочки лежали очень близко и, совершенно естественно, что когда он поднимал их, Ши Мэй тыльной стороной ладони на мгновение прикоснулся к голени Мо Жаня.

Автору есть что сказать:

《Если у меня будет много денег》

Мо Жань: — Читайте в новелле.

Чу Ваньнин: — Такого со мной точно не случится. Материалы для моих механизмов стоят очень дорого, поэтому у меня не может быть много денег.

Е Ванси: — Все преходяще. Мне хватит того, что я имею сейчас. Остальное пожертвую нуждающимся.

Мэй Ханьсюэ: — Куплю ювелирные украшения, чтобы уломать красивую девчонку.

Наньгун Сы: — Думаете деньги гарантируют счастье? Вы даже не представляете боль такого богатого человека, как я.

Сюэ Мэн: — Если у меня появятся деньги, первое, на что я их потрачу, оплачу усыпление этой двуликой скотины, что отписалась выше тебя. Я буду счастлив испытать твою боль! Давай, не жмоться, открывай свой сундук!

Глава 133. Учитель лучший в укрощении порочных желаний[133.1] 18+

Мо Жань пригубил «Белые Цветы Груши», когда вдруг почувствовал прикосновение к своей ноге[133.2]. Он машинально хотел отодвинуться, но не успел пошевелиться, как прикосновение стало более явным, как будто что-то под столом прижалось к нему.

На какое-то время он оцепенел, не понимая, что происходит. А потом Ши Мэй вынырнул из-под стола и снова сел прямо, и он увидел, как легкий румянец возбуждения проявился на этом бледном несравненно прекрасном лице. Хотя он поджал губы и стыдливо опустил глаза, судя по всему, случившееся не было случайностью. И тут до Мо Жаня, наконец, дошло…

Вот буквально только что, это было…что?

— Кхе-кхе-кхе! — у Мо Жаня пересохло в горле, и он закашлялся.

В его сердце Ши Мэй всегда был как белый снег солнечной весной[133.3], такой же светлый, как нарождающаяся луна среди зеленых побегов ивы. Он мог только издали любоваться его красотой, но никогда не позволил бы себе никаких вольностей. Хотя он любил его так сильно, что был готов умереть за него, Мо Жань никогда бы не посмел проявить свои чувства к Ши Мэю, не говоря уж о том, чтобы воплотить их в