350. 19 новых баронетов появилось в июле, 24 – за первые две недели августа. Благодеяния за сравнительно умеренную плату пролились на тех, кто мог пригодиться. Король был завален различными делами и в некоторых случаях просто терялся; так, однажды, увидев на своем пути коленопреклоненного просителя, он сильно удивил его, когда сразу же даровал ему титул рыцаря.

Вся эта бурная деятельность беспокоила Пима. В последний момент он предпринял попытку вопрепятствовать королю отправиться в поездку, которая была окончательно намечена на 10 августа. Небольшая толпа собралась поблизости от Вестминстера, когда утром этого дня король направлялся в парламент, чтобы дать свое согласие на принятие следующей партии законопроектов. Люди окружили его, сидевшего на коне, но он не остановился и продолжил свой путь, заметив только с ноткой иронии в голосе, что рад такому почтению, которое ему оказывают в обоих его королевствах.

В полдень этого дня началось его путешествие в Шотландию. Он взял с собой своего племянника-курфюрста, в чьих интересах намеревался просить шотландский парламент разрешить ему набрать армию и возглавить ее. Он оставил королеву в Отлэндсе, снабдив ее инструкциями для передачи своим друзьям по противодействию Пиму во время следующей сессии парламента. Король был полон надежд, что в его судьбе в эту осень произойдет перелом. Его собственные проблемы, хотя и тяжелые, были, по крайней мере, не более серьезными, чем год назад. Более того, после казни Страффорда и заключения мира с Шотландией исчезли две причины споров между ним и его подданными. Король надеялся в следующие месяцы склонить ковенантеров на свою сторону, расширить и углубить брешь между палатой общин и палатой лордов в Англии и заполучить, не важно откуда – из Ирландии, Англии или Шотландии – ударные военные части и держать их в резерве, он хотел иметь их на случай новых волнений в Лондоне, а также задействовать их против своих врагов.

Для достижения первой из этих целей Карл надеялся на свой опыт и способность договариваться со своими соотечественниками в Эдинбурге. Что касается реализации последующих намерений, то он полагался отчасти на помощь королевы. Она дожна была использовать все свое влияние и очарование в общении с теми членами палаты лордов, которые могли бы помочь ее мужу. И ей предстояло также постараться наладить контакты с молодыми беззаботными дворянами, которые до сих пор пренебрегали исполнением своего политического долга. Ей предстояло убедить их в том, что для них – дело чести посещать заседания парламента на следующей сессии, защищать достоинство их палаты лордов против посягательств палаты общин и следовать в русле политики их короля.

Роль королевы в политике на этом не заканчивалась. Она должна была поддерживать связь с армейскими офицерами, верными королю, особенно теперь, когда происходило расформирование армии. Было необходимо сохранить основной костяк военных, которые еще могли послужить королю.

При наличии стольких направлений в политике короля и стольких дел, которые требовалось держать в секрете, Карл понял, что ему нужны люди, которым он мог бы доверять. Он был вынужден взять с собой в Шотландию секретаря Вейна, но предупредил всех, что с ним можно поддерживать связь через его кузена Леннокса, которого сделал герцогом Ричмондским. В Англии он особенно доверял – и это было оправдано – Эдуарду Николасу, который показал свою исключительную преданность с тех пор, как полтора года назад, весной 1640 г., стал секретарем Военного совета. В эти опасные недели своего отсутствия Карл поручил Николасу наблюдение за действиями своих врагов и был готов принять любой его существенный совет.

Отдав подобные распоряжения, король отправился в Шотландию. В жарком, беспокойном и чумном Лондоне парламент продлил свои заседания на несколько недель, а Пим лихорадочно искал любые возможности для сохранения единства его распадавшегося союза; но прежде всего он стремился предотвратить отступничество ковенантеров. Одно оружие, которое предложил использовать несколько месяцев назад Джордж Дигби, было решено снова пустить в ход. Это был документ под названием Ремонстрация, в котором подробно перечислялись все ошибки правления короля Карла. Когда Дигби предложил к нему прибегнуть, он был вместе со своим отцом, лордом Бристолем, среди критиков короля. Теперь же он присоединился к тем, кто был уверен, что все необходимые реформы были проведены и удачно завершены. По иронии судьбы, Джон Пим вспомнил об этой полузабытой идее именно тогда, когда предложивший ее хотел, чтобы о ней позабыли. В Ремонстрации перечислялось каждое непопулярное действие короля, каждое посягательство на свободу вероисповедания, каждый осужденный купец и священник за последние 16 лет. И она была бы наилучшим средством снова подорвать доверие к королю, которого тот вместе со своими друзьями сумел все-таки заново добиться.

В то время как Ремонстрация обсуждалась в полупустом парламенте, были выбраны шесть специальных представителей – два от палаты лордов и четыре от палаты общин. Они должны были сопровождать короля в поездке в Шотландию и внимательно наблюдать за всем там происходившим. В Вестминстере Пим после того, как сделал очередные уступки шотландскому общественному мнению, закрыл сессию парламента. Палата общин, значительно поредевшая, потому что многие члены отправились по домам для уборки урожая или бежали от чумы, приняла постановление о соблюдении субботы и идолопоклонстве. Они постановили, что по воскресным дням не допускаются никакие игры, что все иконы должны быть удалены из церквей, что престол снова должен быть передвинут с его папистского места в восточной части храма в центральную и что все поклоны при произнесении имени Христа отныне отменяются.

Подобное постановление, воспринятое с удовлетворением шотландцами и английскими пуританами, крайне осложнило отношения между палатой лордов и палатой общин. Только меньшинство лордов приветствовали его, а в палате общин было с гневом заявлено, что лишь ее члены должны принимать постановления, не советуясь с лордами.

Накануне очередной полемики в работе парламента был объявлен перерыв. Но Пим хотел сделать еще одно нововведение. Подобно тому, как это было принято в Шотландии, парламент выбрал комитет из 50 человек для наблюдения за текущими событиями на время его каникул. Официально они встречались в Вестминстере, неофициально – в доме Пима в Челси или там же в просторном дворце лорда Мандевиля.

Мандевиль, старший сын графа Манчестерского и старший брат фаворита королевы новообращенного католика Уота Монтегю, в течение последних месяцев проявил себя как самый деятельный пуританский лорд. Он заседал в верхней палате, когда еще был жив его отец, имея титул барона Кимболтона, хотя предпочитал, чтобы к нему обращались как к Мандевилю. Это был тяжелый по характеру человек, бесстрастный и без чувства юмора, глубоко верующий, хотя и с ограниченными религиозными взглядами, но,