его кандидатуру, но Карл не желал смириться с поражением. Он призвал парламент проголосовать за весь список, а не поименно. Это предложение было встречено напряженным молчанием, которое было прервано повторным обращением Мортона к королю вычеркнуть его имя из списка, не желая стать камнем преткновения.

После неудачного начала сложилась тупиковая ситуация. Соглашения достичь не удалось, и ведущие деятели ковенантеров оказывали все возраставшее давление на короля, приводя свои аргументы. Один верный роялист сообщал: «Никогда прежде король не подвергался подобным оскорблениям. Один его внешний вид разжалобил бы любое человеческое сердце. Он не знает покоя, находясь среди этих людей, и испытывает радость, когда встречает человека, который, как он считает, любит его».

Разочарование короля и оскорбления оппонентов в его адрес вызвали среди жителей Эдинбурга чувство более глубокое, чем жалость. Короля сопровождали профессиональные военные и джентльмены-добровольцы, которым были обещаны посты в будущей армии. Некоторые из них прежде служили в распущенной теперь ирландской армии, а лорд Кроуфорд был на службе Испании. Они сохранили верность королю и сдружились с некоторыми офицерами-ковенантерами, которые, как им казалось, будут действовать в интересах короля. Это были прежде всего полковники Кокрейн и Урри, оба ветераны, которые критично смотрели на возвышение Аргайла.

Чтобы избежать поражения, Карл прибег к своей обычной тактике. Не забывая о своем основном плане примирения с ковенантерами, он попытался сосредоточить внимание парламента на второстепенных вопросах. Король часто беседовал в уединенной обстановке дворца Холируд со своим фаворитом Уиллом Мюрреем, служителем при внутренних покоях государя. Однажды он встретился для частной беседы с Кокрейном, которую организовал Мюррей, но сам на ней не присутствовал. Король, видимо, не знал больше того, что ему было положено знать, но определенно о чем-то догадывался. Как показывают его письма к Эдуарду Николасу в Англию, он чувствовал себя весьма уверенно, высказываясь с удовлетворением о том, что у Пима и его партии «не будет большого повода радоваться», когда он вернется домой.

Однако первый раз в своей жизни король разочаровался в дипломатических способностях Гамильтона и начал сомневаться, был ли он действительно верен ему во время переговоров с ковенантерами. Карл довольно резко заметил Ланарку, что его брат «был очень активен, защищая самого себя». Критический отзыв короля о своем некогда самом преданном слуге стал быстро известен молодым лордам и амбициозным воякам, которых он же и поощрял.

29 сентября, в разгар противостояния короля и парламента, по всему Эдинбургу стремительно распространилась новость, что лорд Кер, сын Роксбора, назвал Гамильтона предателем и послал ему вызов через лорда Кроуфорда. Кер был немедленно вызван в парламент, и от него потребовали объяснить его недостойный поступок. Он покорно явился, но его сопровождали несколько сотен вооруженных арендаторов его отца. Он извинился перед Гамильтоном, и они пожали друг другу руки. Король в тот же день, желая примирения с ковенантерами, назначил лорда Лоудона из клана Аргайла канцлером Шотландии.

Но ковенантеры были уже крайне возмущены. Кер был первым роялистом, который последовал их же обычаям и привел вооруженных слуг в Эдинбург. Ковенанторам уже повсюду мерещились роялистские заговоры, не только при дворе, но и в собственной армии. Действия Кера еще больше заставили их опасаться бунта и предательства в своих рядах.

В пятницу 8 октября полковник Кокрейн прибыл в Масселборо, где был расквартирован его полк, поставил выпивку своим офицерам и обещал всех их сделать богачами, если они будут исполнять его приказы. Большинство его офицеров получили боевой опыт на полях битв в Германии и знали по опыту, что, когда какой-нибудь командир собирался перейти от одного генерала к другому или поступить на службу к другому государю, обыкновенно он подкупал своих подчиненных, привлекая их на свою сторону. Такой человек прекрасно знал, что его новый хозяин будет ценить его по тому количеству солдат, которых он готов привести к нему.

Но не каждого офицера можно было купить угощением и пустыми обещаниями. Роберт Хоум, подполковник в подчинении Кокрейна, был одним из них. Когда Кокрейн, отведя его в сторону, сделал намек на благоволение к нему двора и рассказал о достигнутом взаимопонимании с Уиллом Мюрреем, служителем королевской опочивальни, Хоум насторожился. Он сказал, что не хочет больше ничего слышать об этом. Кокрейн, немного опешив, возвратился в Эдинбург, присоединился к компании лорда Кроуфорда и пил с ними всю ночь за погибель врагов короля.

Утром в понедельник, 11 октября, полковник Урри и капитан Уильям Стюарт прогуливались по улице, когда полковник Александр Стюарт пригласил их зайти к нему выпить. Урри, извинившись, отказался, но его компаньон принял приглашение. Немного позже капитан разыскал своего напарника. Уильям был в большом волнении. Он сообщил поразительную новость о заговоре, о котором ему рассказал полковник Стюарт. Заговорщики намеревались похитить в этот вечер Аргайла и Гамильтона из покоев короля в Холируде с помощью Уилла Мюррея, который впустит их через черный ход. Теперь он спешно пришел предупредить полковника Урри, так как ему было известно, что он будет обедать с лордом Кроуфордом и основными участниками заговора в этот день, и был уверен, что они постараются привлечь его на свою сторону.

Джон Урри, беспринципный профессиональный солдат, уже что-то слышал о заговоре. Подобно Горингу, который столкнулся с тем же самым в Англии, он видел наиболее слабое место заговорщиков в том, что они призывали присоединиться к ним людей, которые явно не разделяли их планов. Безопаснее было стать предателем, чем быть преданным. В понедельник, 11 октября, перед самым обедом Джон Урри рассказал генералу Лесли все, что ему было известно. Вместе они отправились к Гамильтону и сообщили обо всем ему и Аргайлу, который, по словам Урри, посоветовал ему прийти в назначенное время на обед с лордом Кроуфордом и попытаться узнать как можно больше об этом деле. Урри сделать этого не удалось, так как Кроуфорд перенес встречу на следующий день и попросил его привести с собой троих или четверых «надежных парней», которым он может доверять. Кроуфорд намекнул, не входя в подробности, что он обеспечит их будущее.

В этот день погода была прекрасной. Гамильтон присоединился к королю, когда тот прогуливался по парковым аллеям Холируда. Как это часто имело место, ему предстояло эту ночь провести в опочивальне короля, но он попросил на сей раз избавить его от этой обязанности. При этом он затруднился назвать причину. Когда король все же попытался выяснить мотивы его просьбы, то он намеками дал понять, что в окружении короля есть люди, которые не любят его, Гамильтона, и чьих действий он опасается. Карл, озадаченный и раздраженный,