Раннвейг сказала:

– Не делай этого, не подзадоривай их. Ведь они уже отступили.

Но Гуннар схватил стрелу и выпустил ее в них. Стрела попала в Эйлива, сына Энунда, и нанесла ему тяжелую рану. Он стоял поодаль от других, и они не заметили, что он ранен.

– Там показалась рука с золотым запястьем и взяла стрелу, что лежала на крыше, – сказал Гицур. – Не стал бы он искать стрел снаружи, если бы у него их хватало. Нападем на него еще раз.

Мёрд сказал:

– Давайте подожжем дом!

– Ни за что! – сказал Гицур. – Даже под страхом смерти! Ты мог бы подать нам совет получше, ведь ты слывешь таким хитрецом.

На земле лежали веревки, которыми обычно скрепляли постройки. Мёрд сказал:

– Давайте возьмем эти веревки, привяжем их к концам конька крыши, другие концы привяжем к камням, станем закручивать веревки палками, и свернем крышу.

Они взяли веревки и проделали все, как предложил Мёрд. Гуннар и опомниться не успел, как они свернули крышу с дома. Тогда он принялся стрелять из лука, и они никак не могли подобраться к нему. Мёрд снова предложил поджечь дом. Гицур сказал:

– Зачем ты предлагаешь то, что всем нам претит? Мы никогда на это не пойдем.

В это время Торбранд, сын Торлейка, вскакивает на крышу и перерубает Гуннару тетиву. Гуннар хватает обеими руками копье, бросается к Торбранду, пронзает его и сбрасывает на землю. Тут подбегает брат Торбранда Асбранд. Гуннар наносит ему удар копьем, но тот выставляет щит. Копье пробивает щит насквозь и вонзается в руку. Гуннар поворачивает копье с такой силой, что щит раскалывается, у Асбранда ломается кость руки и он падает со стены. До этого Гуннар ранил восьмерых человек и убил двоих.

Сам Гуннар был дважды ранен, но все говорили, что он не думал ни о ранах, ни о смерти.

Он сказал Халльгерд:

– Дай мне две пряди из своих волос и сплетите с матерью из них тетиву.

– А это тебе очень нужно? – говорит она.

– Иначе я погиб, – говорит он, – потому что им не одолеть меня, пока я могу стрелять из лука.

– Тогда я припомню тебе твою пощечину, – говорит она. – Мне все равно, сколько ты еще продержишься.

– Всякий по-своему хочет прославиться, – говорит Гуннар. – Больше я тебя просить не буду.

А Раннвейг сказала:

– Подло ты поступаешь, и не скоро забудется твой позорный поступок.

Гуннар защищался отважно и доблестно и нанес еще восьмерым такие тяжкие раны, что многие от них едва не умерли. Он защищался, пока не свалился от усталости. Они нанесли ему много тяжелых ран, но он все же вырвался у них из рук и снова долго защищался. В конце концов они убили его.

О его гибели Торкель Скальд Людей с Гаутельва сложил такую вису:

Ведомо нам, как в доме

Недругов Гуннар встретил,

Копьем отражая натиск

Кормчих коня морского[223].

В буре огней Одина[224]

Шестнадцать ратников ранил

И двух убил наповал

Славный дробитель гривен[225].

Гицур сказал:

– Большого быка мы свалили. Нелегко нам пришлось, и, пока люди живут в нашей стране, они не забудут, как защищался Гуннар.

Он пошел к Раннвейг и спросил:

– Разрешишь нам похоронить двоих убитых из наших на твоей земле?

– Охотно дам землю двоим, а еще охотнее всем вам, – ответила она.

– Тебе можно простить эти слова, – сказал он, – потому что велика твоя потеря.

И он велел, чтобы никто ничего не грабил и не разрушал. Затем они уехали.

Тут Торгейр, сын Старкада, сказал:

– Нам нельзя оставаться в своих домах из-за сыновей Сигфуса, разве что ты, Гицур, или ты, Гейр, побудете некоторое время здесь, на юге.

И они бросили жребий, кому из них оставаться, и жребий выпал Гейру. Потом он отправился на Мысок и стал там жить. У него был сын по имени Хроальд. Он прижил его вне брака. Мать Хроальда звали Бьяртей, она была сестрой Торвальда Хворого, которого убили у Конского Ручья на Гримовом Мысу. Хроальд хвалился тем, что нанес Гуннару смертельную рану. Теперь Хроальд стал жить с отцом. Торгейр, сын Старкада, хвастался другой раной, которую он нанес Гуннару.

Гицур оставался дома, на Мшистой Горе. Повсюду люди осуждали убийство Гуннара, и многие оплакивали его смерть.

LXXVIII

Ньяль был очень опечален смертью Гуннара, в печали были и сыновья Сигфуса. Они спросили Ньяля, можно ли предъявить иск по поводу убийства Гуннара или вообще начать тяжбу. Он ответил, что нельзя, раз Гуннар был объявлен вне закона, и что лучше унизить врагов, убив нескольких из них в отместку за Гуннара.

Насыпали курган, и в нем похоронили Гуннара сидя. Раннвейг не захотела, чтобы копье Гуннара положили в курган. Она сказала, что пусть лишь тот возьмет его в руки, кто захочет отомстить за Гуннара. К копью Гуннара поэтому никто не притронулся. Раннвейг была так зла на Халльгерд, что едва сдерживалась, чтобы не убить ее. Она говорила, что сын погиб из-за нее. Тогда Халльгерд переселилась на Каменную Реку со своим сыном Грани. Они поделили имущество: Хёгни получил землю в Конце Склона и все хозяйство там, а Грани получил земли, которые сдавались внаем.

Как-то раз случилось в Конце Склона, что пастух и работница гнали скот мимо Гуннарова кургана, и им почудилось, будто Гуннар веселится и поет в кургане. Они пошли домой и рассказали об этом матери Гуннара Раннвейг, а она велела передать это Ньялю. Они отправились на Бергторов Пригорок и рассказали о случившемся Ньялю. Он попросил их повторить рассказ три раза. После этого он долго вполголоса разговаривал со Скарпхедином. Тот взял свою секиру и отправился в Конец Склона. Хёгни и Раннвейг приняли его очень хорошо и очень обрадовались ему. Раннвейг попросила его погостить у них подольше, и он согласился. Он и Хёгни всегда были вместе. Хёгни был человек отважный и во всем искусный, но недоверчивый, и поэтому они не решились рассказать ему о том, что случилось.

Однажды Скарпхедин и Хёгни были на южной стороне Гуннарова кургана. Ярко светила луна, но иногда набегало облако. Им показалось, что курган раскрылся и что Гуннар повернулся в нем и смотрит на луну. Им почудилось, будто в кургане горят четыре огня, и в нем очень светло, и будто Гуннар весел, и лицо у него радостное. Он сказал вису, притом так громко, что его было