вот идут люди, прохожие, а рядом мчатся машины, современная техника, непременный спутник нашей жизни. Кажется, все обычно. Ан нет. Тротуары и мостовая — одно и то же? Оптический обман. Это две совершенно разные по свойствам, хотя и расположенные рядышком, в тесной близости, среды обитания: бытовая — тротуар и транспортная — дорога. Человек по природе своей расположен к первой, к естественной: двор, дом, лес, тропинка, переход… Твоя забота — приучить его к другой, технической, искусственно созданной, и тем привести все в необходимое равновесие. Задача из задач! Значит, мы влияем и на будущее человечества…

Четвертый:

— Я читал: кажется, в Японии сконструировали такое устройство к автомобилю, которое человеческим голосом предупреждает — подает сигнал, если с машиной что-нибудь неладно или водитель действует не по правилам. Словом, призывает его к соблюдению порядка, спасает от беды…

Снова первый:

— А не вся ли наша служба такая: чтоб человек постоянно слышал голос рассудка, предупреждающий об опасности?.. Наверное, вот это и есть самое главное.

КОГДА БЬЕТ ЧАС МУЖЕСТВА. С чего начать, чтоб рассказать о человеке? С поступка, которым он утвердил себя в живой истории наших дней? Или с биографии, с описания того, как он шел к своему поступку?

…Я сижу за столом, где сидел Николай Петрович Талапов, в его квартире в Свердловске, в доме по улице Розы Люксембург, 16, в комнате, которая служила одновременно и рабочим кабинетом, и спальней. Дом старый, деревянный, с высокими потолками, с печным отоплением, окошки выходят во двор (все ждали с Гелей, когда получат квартиру в новом доме). Здесь он занимался, читал, писал.

В октябре 1969-го они вместе отправились в туристское путешествие.

Египет — страна пирамид и древних папирусов. В Каире — 300 мечетей и… зной палимый. Пестрая шумная толпа, машины уступают дорогу осликам, верблюдам.

Шло к концу пребывание на земле страны, рожденной благословенным Нилом. Оставалось два дня до отъезда. 23 октября (эту дату Геля запомнила навсегда) под вечер поехали в Александрию. Утром после завтрака направились всей группой — сорок туристов из РСФСР, из Молдавии, с Украины — на пляж. Искупались. Мужчины принялись играть в волейбол.

Времени было уже около двенадцати, стали собираться идти обедать. Внезапно по морю побежали белые барашки, заходили волны, тяжелые водяные валы накатывали на песчаный низменный берег, ветер крепчал с каждой минутой.

Средиземное море коварное, такую характеристику они слышали не раз, за несколько минут может из тихого превратиться в штормующее и наоборот. Сейчас оно доказывало, что говорили не зря. Совсем чистая даль, на горизонте ни тучки, ни облачка, а волнение все нарастало, стало как-то неспокойно, тревожно… С поверхности моря мгновенно исчезли все лодки, шлюпки.

Кто-то закричал, что люди — купальщики — далеко заплыли, надо помочь. Кто-то кинулся куда-то опрометью, кто-то растерянно озирался по сторонам. Коля, до этого напряженно всматривавшийся в морскую даль, сбросил костюм и в плавках, загорелый, тонконогий, отчаянный, устремился навстречу волнам…

Совершенно отчетливо Геля помнит, как волны накрыли его с головой, но он тут же выплыл, энергично работая руками и отдуваясь; и снова они накрыли его…

Коля… Он всегда был такой. Это была его особенность, главная примета, если хотите: взрывной характер, постоянная готовность к действию и — полное отсутствие страха.

Коренной уралец, он родился в Сысерти, в знаменитых бажовских местах; там и школу окончил, сперва семь классов, как все, в нормальной школе, потом три в вечерней. Из рабочей семьи. Работал слесарем на Гидромаше. Служил на Тихоокеанском флоте. После решил служить в милиции.

Инспектор наружной службы УВД, лейтенант милиции Николай Петрович Талапов.

Посоветовали учиться — стал учиться. Специалист-связист. Окончил техникум в Свердловске, совершенствовался по радиотехнике (сотруднику УВД в оперативной работе она во как нужна!). Взялся — значит, делает. Успешно сдал экзамены. В отделе попал, как любил говорить, в «купе для некурящих» (шутку любил). Бросил курить. Представляете, не курит ни один, — просто здорово! Он всегда был такой: раз надо, значит, надо. Будет сделано. Не сомневайтесь.

Перевели перед поездкой в уголовный розыск — «на передовой край борьбы с преступностью». Его рекомендовали, заслужил. Только зачислили, там еще ничем не показал себя. Показал здесь, на Средиземноморье, среди незнакомых смуглых людей…

Женился в 1962-м, когда вернулся с флота. Жили дружно, никогда не ссорились. Много путешествовали. Любили ездить. Ездили по Союзу, и по Уралу, и по югу, на Кавказе были, каждый год ездили. Собирались поехать еще…

Азарт, жажда риска были у него в крови. Будучи моряком, прыгал с «коробки» (корабли называли коробками), с большой высоты, в море или на пирс. Многосторонне развитый спортсмен: прыжки, бег, стрельба, легкая атлетика, городки, шахматы — по всем видам разряд не ниже второго. Отменный пловец, быстрый, выносливый, кого хочешь за пояс заткнет.

Мужественный — тренировал тело и волю. Твердый, решительный (даже слишком, может быть). Хоть в огонь прыгнул бы, если надо кого-то спасать. Геля даже побаивалась его решительности. «Да ты пойми, Гелка, — говорил жене, когда та пробовала увещевать его, — ты пойми, я же не могу иначе… Да ты не бойся, ничего не случится! Где наша не пропадала, слыхала, Гелка-Белка ты моя!..» — И, схватив, принимался кружить ее по комнате. Ну до чего отчаянный!

Среднего роста, светло-русый, серо-голубые глаза… вот он, такой же на портрете: губы упрямо сжаты, нижняя чуть выдалась — признак упорства и настойчивости.

Много можно было бы рассказать о нем. О том, как — всегда веселый, компанейский, хороший товарищ — ездил в командировки с сослуживцами и как-то незаметно, будто так и должно, брал на себя самую тяжелую, самую сложную и неприятную часть работы; как шутил, смеялся в трудную минуту, даря свой оптимизм другим; как, еще в призывном возрасте, просил «бабоньку» сходить в военкомат и похлопотать за него, чтоб взяли, пока не добился своего (а не брали потому, что в ту пору он был единственным кормильцем престарелой женщины); как читал ночи напролет и, не сомкнувши глаз ни на час, утром, как обычно, свежий, бодрый, энергичный, готовый к действию, отправлялся на службу… Что за человек! Все бы такие! Все делал играючи, и на все хватало терпения и времени. Был в сборной УВД — и там был примером. Тренировался всегда как-то яростно, исступленно, будто знал, что это понадобится не только ему.

Две мечты было у него — вступить в партию и окончить юридический институт. В институт поступил в 1968 году. Майор Михаил Гаврилович Сосунов, старший инспектор, его начальник, собирался давать рекомендацию в партию…

— Я стараюсь сейчас понять, что же все-таки в нем было главное. Самозабвенная храбрость? Отчаянность? Чувство долга? — говорит Михаил Гаврилович. — В