Поскольку римляне вновь к тому времени овладели Галлией, готам была предоставлена территория близ современной Тулузы, где они и основали в 418 г. свое государство – Толозанское. Второе государство они создали в Испании – Толедское[682]. Удивительно, но, образовав свои политические союзы, готы вовсе не собирались выделять данные территории из состава Римской империи; эти государства считались федеративными, то есть в конечном счете имперскими.

Наконец-то Западная империя смогла вздохнуть относительно свободно. Император св. Гонорий и его заметно поредевший числом, но возмужавший умом двор сделали на 5 лет облегчение от налогов для провинций, наиболее пострадавших в войне; свободные земли передавались всем желающим, включая чужеземцев, под условие гарантий неприкосновенности их прав собственности. Была объявлена всеобщая амнистия и приумножены усилия по восстановлению Рима. Менее чем через 7 лет столица приняла свой неизменный величественный облик.

Но и относительно мирное время таило в себе множество чрезвычайных событий, к которым, безусловно, следует отнести потерю Британии. Когда св. Гонорий, а затем узурпатор Константин отозвали последние войска с острова, жители в отчаянии решили самостоятельно защищать себя от саксов и других варваров, периодически нападавших на них. Опытно познав, что их сил вполне достаточно для этого, они, не мешкая, выгнали римских чиновников и признали себя свободными от власти Рима. Святому Гонорию ничего не оставалось делать, как благоразумно признать их «право на самоопределение» и заключить с британцами мирный договор[683]. Это был звучный сигнал развала Западной империи, но далеко не первый. В 413 г. бургунды, самовольно захватившие Юго-восточную Галлию, заключили аналогичный договор со св. Гонорием.

Войны были закончены, измены истреблены, однако положение императора св. Гонория не казалось ему – и обоснованно – уж очень прочным. Он не имел детей и, думая о престиже власти, в 417 г. провозгласил себя в очередной раз (одиннадцатый по счету) консулом, а полководца Констанция, не раз громившего врагов, консулом во второй раз. Кроме того, царь пожаловал варвару титул патриция и женил на своей сестре Галле Плацидии, совсем недавно возвращенной в Равенну. Рассказывают, Плацидия категорично не желала идти замуж за Констанция – видимо, в память о любви к Атаульфу, но брат настоял, и она дала готу столь желанное им согласие[684]. В 418 г. у Констанция и Плацидии родилась девочка, получившая имя Гонория, а в следующем, 419 г. мальчик Валентиниан.

В это же время (418 г.) св. Гонорий, активно борющийся за чистоту Православия с еретиками и язычниками, был вынужден решать вопрос о том, какой из двух выбранных пап – Евлалий или Бонифаций I (418—422) вправе занять вдовствующую кафедру Римского понтифика; выбор императора пал на Бонифация. Отношения между Западом и Востоком к этому времени настолько улучшились, что всякая добрая весть о победах св. Гонория вызывала сочувственный отклик при дворе Восточного императора. 25 сентября 415 г. в Константинополе были организованы иллюминации и конские ристания по случаю смерти Атаульфа, не менее пышно отметили и победу над узурпатором Атталом[685].

Видимо, сестра играла значительную роль при дворе своего брата, поскольку в 421 г. св. Гонорий решил объявить Констанция августом и своим соправителем, а Плацидию – августой. Можно предположить, что св. Гонорий, не имевший наследника, желал передать царский престол своему племяннику Валентиниану. В этой связи он и уравнял Плацидию в статусе с собой. Правда, Константинополь отказался признать сразу Констанция августом, но это не сыграло никакой роли, поскольку через семь месяцев Констанций умер, а отношения между сестрой и братом из дружественных превратились в откровенно враждебные.

Доведенная до крайнего положения, Галла Плацидия в июле 423 г. отплыла в Константинополь, где была с почетом принята императором св. Феодосием II и его сестрой св. Пульхерией. А 15 августа 423 г. в Равенне скончался сам св. Гонорий. Так закончилось царствование этого императора, внешне слабосильного, но хранимого Богом царя Западной империи, пережившего семерых (!) узурпаторов и сохранившего в едва ли не самые тяжелые годы существования Западную империю римлян. Характерно, что благочестие императора св. Гонория не осталось незамеченным Церковью, и до сих пор в некоторых западных месяцесловах он фигурирует как местночтимый святой. По случаю кончины государя в Константинополе объявили семидневный траур, по окончании которого императором Запада признали пятилетнего сына Галлы Плацидии и покойного Констанция Валентиниана III[686].

Переходя к описанию правления императора св. Феодосия II Младшего, следует сделать одно общее замечание, касающееся нашего традиционного понимания образа монарха, оценки его личности и деятельности. Так повелось, что по стандартному восприятию правитель только тогда заслуживает высокой оценки как государственный деятель, когда его деятельность внешне носит активный характер; героическое мы понимаем обыкновенно как силу характера, явленную вовне. Безусловно, такие масштабные фигуры, как св. Константин Равноапостольный или св. Феодосий Великий, не могут не пленять взор читателя. Но при этом мы забываем, что есть еще и героика внутренняя, смиренная, тихая, без внешней экзальтации, без выигранных сражений и побежденных врагов, героика христианского благочестия. Но разве она менее заслуживает внимания и поощрения? Всякое время ищет свой подвиг и своего хранителя истины.

Тихий подвиг монарха, совершаемый на фоне внешних страстей, умиротворяющий стороны и приводящий всех к единопочитанию Божества и любви, не менее угоден Богу: «Царь разумный – благосостояние народа» (Прем. 6, 26). А разумный, по Священному Писанию, тот, кто «хранит закон» (Притч. 28, 7). «Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый утишает распрю» (Притч. 15, 18). Именно такие характеры демонстрируют уже император Аркадий и императрица Евдоксия, своим благочестием заслужившие у Бога один из высших даров – святых детей Феодосия Младшего и Пульхерию. Такую же силу христианской любви явил нам и св. Феодосий II, далеко не случайно прославленный Церковью за свои духовные подвиги, которые благотворно сказались на состоянии Римской империи и Церкви в годы его почти полувекового правления. «Предай Господу дела твои, и предприятия твои совершатся» (Притч. 16, 3).

И не случайны слова, обращенные Римским папой Целестином (422—432) к св. Феодосию в одном из писем, написанном под конец его царствования: «Поистине, к вашей славе относится пророческий голос, и царство ваше может назваться царством всех веков (Псал. 144, 73), которое распространяется по заслугам хранимой веры»[687].