– Ну что, твои представления о том, как должна выглядеть цыганская девушка, подтвердились? – спросила Корвески с сарказмом в голосе.

Эверетт не смог сдержать улыбку.

– Да, подтвердились, – сказал он, глядя в ее разноцветные глаза. – Только цыганские девушки, которых я видел, никогда так не выглядели.

Комплимент Карла застал Аню врасплох. Она на мгновение смутилась, а затем отрицательно покачала головой.

– Что ж, к сожалению, мы одеваемся именно так, и не умничайте на этот счет, капитан. – Она недовольно посмотрела на Эверетта и обошла вокруг него.

– Никогда, – ответил он и повернулся, чтобы последовать за ней. Когда ее окружили несколько матерей и тетушек и других почитателей, Карл наконец заметил Уилла Менденхолла и помахал ему. Ожидая, пока он подойдет, капитан увидел, что военные из 82-й дивизии наслаждаются гостеприимством цыган и пробуют разнообразные угощения. Менденхолл еле протиснулся через толпу, чтобы добраться до него.

– Уилл, присмотри за этими парнями и убедись, что они не ввяжутся в неприятности международного масштаба, – сказал Эверетт, увидев, что Аня, наконец, высвободилась из объятий женщин и отошла от дома.

– Да, сэр, вы хотите… – начал свой вопрос лейтенант, но Карл отошел от него, как во сне. – Думаю, что нет, – закончил Менденхолл.

Эверетт подошел к Ане, стоявшей и смотревшей на гору над ними. Несколько мужчин и женщин прошли мимо них, но не стали ее беспокоить, понимая, что она заново знакомится со своим домом. Карл приблизился к ней и тоже посмотрел наверх.

– Знаешь, я надеялся получить более подробное объяснение того, кто ты, черт возьми, такая. Я хочу сказать, ты… – Капитан огляделся, чтобы убедиться, что их никто не слышит – к счастью, рядом никого не было. – Ты иеддитка или еврейка? Просто «Моссад» – довольно странное место для деревенской девушки вроде тебя.

Аня не посмотрела на него, но и не отвернулась.

– Я не еврейка – по крайней мере, не в том смысле, в котором ты имеешь в виду, – сказала она, кивая нескольким своим почитателям, проходившим мимо нее и высокого светловолосого американца. – Капитан, на самом деле мы больше не можем называться коленом Иедды. – Она, наконец, посмотрела на Карла. Пламя огромного костра, разожженного в центре деревни, отражалось от его загорелой кожи. Мужчины и женщины танцевали, музицировали и смеялись – все это расслабило Эверетта, как никогда раньше.

– Я тебя не понимаю, – сказал он, глядя, как свет костра играет на черных волосах женщины.

– Я не злюсь на своего брата, как моя бабушка. Я вижу, что делает Марко, и хочу, чтобы он добился успеха, но не тем путем, который он избрал, пустив чужаков в долину. Нельзя допустить продажу… некоторых вещей. – Корвески показала на мужчин и женщин, которые плясали вокруг костра. – Мы не такие, какими были когда-то. Марко прав, эти люди заслуживают служить сами себе, а не какому-то древнему обещанию, данному тем, кто о нем давно забыл, словно мы никогда и не существовали. Марко должен был сделать все иначе. Теперь все это может исчезнуть, моя бабушка об этом позаботится.

Карл подошел к Ане, понимая, что сейчас она рассказывает ему все, словно ей нужно выплеснуть давно подавляемые эмоции.

– Я так давно отсутствовала, что стала цинично относиться к своему собственному народу. И есть еще одна проблема. Я еще не сказала об этом бабушке, но я думаю, что ряд людей в «Моссад», помимо подполковника Бен-Невина, знают об иеддитах и о нашей горе гораздо больше, чем мы думали. Почему обычный рапорт об американском шпионе в ватиканском архиве спровоцировал такую реакцию? Кто-то запаниковал, увидев, какая информация была в том сообщении.

– Череп волка? – спросил Карл.

– Как вы сказали в Риме, капитан, я не сильно верю в совпадения в таких делах. А теперь у меня есть вся эта информация, а происходит то, что злит меня настолько, что плеваться хочется.

Ане вручили подарок – большую сумку из овчины – и она приняла его, а потом выпила какую-то жидкость красного цвета и ударила Эверетта сумкой в грудь. Капитан тоже выпил.

– Ты начнешь плеваться, если продолжишь пить это, – сказал он, разглядывая сумку.

Аня повернулась к Карлу, словно он был причиной всех ее проблем.

– Я не могу быть королевой. Я не являюсь ее прямой наследницей и никогда не являлась. Моя бабушка нарушит закон, объявив меня наследницей своего трона.

– Возможно, ты сможешь принести пользу там, где, по мнению твоей бабушки, не сможет Марко.

– Мой брат не так глуп, как многие предпочитают думать. Он сможет привести людей в будущее, и бабушка должна это понять.

– И что ты думаешь делать?

Корвески закусила нижнюю губу.

– Я попрошу Марко порвать связи с этим курортом и его владельцем. Тогда мы сможем двинуться в будущее с чистой совестью. Продажа того, что хранится в этой горе, приведет только к тому, что миру станет известно о существовании голиа. Я надеюсь, что смогу сказать все это моему брату.

– Ну, почему бы тебе не найти его и не поговорить с ним, хуже ведь не будет, так?

– Поверьте мне, капитан, с Марко никогда не знаешь, откуда ждать подвоха. – Аня взяла Карла за руку, чем сильно удивила его. Он подошел к ней ближе, под ее пристальным взглядом. – Я больше беспокоюсь из-за голиа.

– Я знаю, о чем ты, они меня тоже беспокоят.

Молодая цыганка впервые улыбнулась, и Эверетт почувствовал себя в разы лучше. По какой-то непонятной причине ему хотелось, чтобы она улыбалась и смеялась, словно ей давно не хватало этой маленькой радости.

– Думаю, что для пришельца логично к ним так относиться, – сказала она, улыбаясь еще шире от тепла, разливавшего по ее телу от выпитого вина. – Все, что голиа когда-либо хотели – это жить, капитан, больше ничего. Они охотятся на животных, которых мы растим для них, поэтому им никогда не приходится покидать свой дом. Они заботились о своих семьях и были здесь в безопасности. Но сейчас из-за плана Марко Станус и остальные ведут себя так, как никогда не вели себя раньше. Станус прочел что-то в Марко, когда они были связаны, понял что-то во время этой связи и с тех пор презирает Марко.

– Думаю, что сначала тебе придется объяснить, что, черт возьми, еще за «связь».

Аня снова повернула голову к капитану и кивнула.

– Я все забываю, что ты совсем ничего о нас не знаешь.

В этот момент невысокий человек с бочкообразной грудью и впечатляющими усами в форме велосипедного руля приблизился к ней в танце.

Он играл на небольшой скрипке и лучезарно улыбался, а потом прекратил играть ровно на столько времени, чтобы взять Аню под руку и закружить ее в направлении большого костра, где собравшиеся цыгане взорвались приветственными возгласами радости от того, что к ним вернулась блудная дочь.

Карл смотрел на младшую Корвески, которая остановилась, а затем начала медленно танцевать вокруг костра. Эверетт встал между двумя мужчинами, которые смотрели и хлопали вместе с остальными, пока Аня двигалась вокруг костра. Кто-то бросил ей бубен, и она начала бить в такт старой мелодии. Играли скрипки и флейты, и она танцевала, кружилась, била в бубен и снова кружилась, а ее голубое платье развевалось, как цветок, открывающийся навстречу утреннему солнцу. Со всех концов деревни к костру начали стекаться мужчины, женщины и дети, чтобы посмотреть на возвращение первой дочери Патинаша.