— Чего я только не заканчивал. И Владимирское гренадерское, и высшую военную школу ООН в Монреале, и Брюссельские офицерские курсы кризисных администраторов…

— Интересно как! Расскажешь?

Он пожал плечами.

— Время будет — расскажу. Только ничего там особенно интересного…

— Будет. Мы же с тобой теперь друзья?

— Хочу надеяться…

…Свое «послушание», то есть, конечно, кандидатский стаж полковник Суздалев проходил в аналитическом отделе Генерального штаба. За два следующих года он узнал о целях и задачах «Витязей Отечества» не слишком много.

Внешне все выглядело примерно так, как в писаном Уставе: «Для объединения старших офицеров разных родов войск сообразно служебным и частным интересам…

…укрепления воинского братства, утверждения высших понятий офицерской чести, устранения сословных, религиозных и политических барьеров…

…создания благоприятных условий отдыха и культурного развития…

…поощрения научных занятий, углубления и развития военной теории…»

И тому подобные общие фразы.

Имелся и подробнейше разработанный кодекс поведения членов клуба, их права и обязанности и много еще чего.

Причем все написанное было правдой, клуб на самом деле давал почти неограниченные возможности для научных занятий и развлечений, оказывал своим членам необходимую помощь — финансовую, юридическую, медицинскую и какую угодно другую в пределах, ограниченных только действующим законодательством.

Члены клуба носили очень красивые нагрудные значки, которые позволяли узнать «брата», проходящего службу вне столиц и даже за пределами Родины. Как клубные или университетские галстуки на Западе.

Неясным оставалось одно — кому и зачем все это нужно на самом деле.

Объем комфорта, услуг, вообще качество жизни и службы никоим образом не соотносились с размерами членских взносов, больших, но не чрезмерных.

Отчисляя в клуб примерно треть своего денежного содержания, офицер получал возможность жить почти без проблем. Вряд ли это делалось лишь для того, чтобы избавленные от бытовых забот офицеры могли целиком отдаться самосовершенствованию.

Значит, или действительно здесь имела место дальновидная, на десятилетия рассчитанная программа формирования нового сословия демократических аристократов, что вообще-то не так глупо, особенно в предвидении грядущей всепланетной смуты. Или…

Здесь открывался широкий простор для воображения, и варианты можно было перебирать десятками.

С Аленой они по-прежнему дружили, встречались почти ежедневно, но жили врозь. Брачные союзы между членами клуба уставом не допускались, но на все остальное запрета не было.

— В чем преимущество дружбы мужчины и женщины? — шутила Алена, приводя себя в порядок после совместно проведенной ночи и облачаясь в военную форму, чтобы ехать на службу. — При прочих равных условиях они иногда могут доставлять друг другу дополнительные радости, не рискуя репутацией…

…Работая в своем управлении, Суздалев занимался совсем не тем, чем собирался. Ему приказали сосредоточиться на религиозной обстановке в стране. Но спрашивать, что и зачем, положение не позволяло.

И он, стихийный атеист, погружался сначала в оргштатные структуры всех официально дозволенных в стране конфессий, заучивая табель о рангах православной церкви, разницу между черным и белым духовенством, вникал во взаимоотношения между евреями-ортодоксами и любавическими хасидами, духовными управлениями мусульман: шиитов, суннитов, исмаилитов и алауитов.

Спасибо, буддистов, католиков и протестантов всех толков позволили пока оставить за кадром.

Но успехи у него были. И в теории, и в практике.

…Только к исходу второго года Суздалев узнал, что его кандидатский стаж закончился.

Ему вручили гораздо более солидный, чем кандидатский, знак «полноправного Витязя» и наконец-то допустили до действительно секретной информации. В том числе и до полных списков «братьев».

Он просмотрел на экране длиннейшие колонки фамилий (не алфавитные, а хронологические) с самыми краткими биографическими справками и сразу все понял.

Правда оказалась слегка шокирующей даже для него. «Клуб» существовал уже более тридцати лет и за это время превратился даже не в «теневое правительство», о чем полковник по отдельным признакам догадывался, а в совершенно самостоятельную, всеобъемлющую систему власти в России.

И нельзя сказать, что «превратился». Он таковым и задумывался. Еще в самом начале века наиболее умные и дальновидные политики, генералы, представители деловых кругов пришли к согласию в том, что Россия стоит перед самым серьезным цивилизационным вызовом за последние триста лет. И если не найдет на него адекватного ответа, последствия будут печальны.

Началось же все сравнительно просто.

В году приблизительно 2004-м как раз в районе нынешнего дачного поселка в Троицком.

— Эпоха упадка, как известно, сменилась в Риме эпохой «солдатских императоров», — рассуждал за ломберным столом на даче тогдашнего владельца концерна «Росинтель» Голованова его близкий друг, начальник внешнеполитического департамента Генштаба генерал-лейтенант Агеев. — И не менее известно, что военные перевороты, совершаемые даже с самыми благими целями, никаких проблем никогда не решают. Особенно — в долгосрочной перспективе.

— Отчего же, — возразил командир столичной гвардейской дивизии Короткевич, — иногда очень даже решают. Например, переворот, учиненный государыней императрицей Екатериной, нареченной далее Великой… Да и в прошлом веке в Южной Америке кое-какие генералы, захватив власть вполне незаконно, правили недурственно… Гуманно, можно сказать.

— Нет, Анатолий прав, — вступил в разговор штатский Голованов, чья фамилия вполне соответствовала профилю выпускаемой им продукции — высокоинтеллектуальным вычислительным комплексам для нужд вооруженных сил. — Как-никак в третьем тысячелетии живем. Грубая сила уже не решает. Матушка Екатерина все ж таки помазанницей божьей числилась, и никто ее легитимности сомнению не подвергал, как и внучка ее, Александра Благословенного. А ты, Вася, — обратился он к Короткевичу, — власть если и захватишь, что в принципе легко, вынужден будешь большую часть времени сажать и стрелять, стрелять и сажать, поскольку народ демократией и многопартийностью избалован, во фрунт строиться просто так не захочет. Вообще же, — вдруг совершил он поворот на 180 градусов, — лично меня хотя бы и твоя жесткая власть вполне бы устроила. И две трети деловых российских людей. По целому ряду причин… И вообще, умного бы самодержца нам — и ничего другого не надо…

Генерал Агеев остановил свой цепкий взгляд на холеном лице промышленника.

— Ответь-ка мне, Максим, сколько лет еще наша экономика может оставаться конкурентоспособной, держаться хотя бы в первой пятерке?