Король Сигизмунд в Вязьме узнал о капитуляции польских войск в Москве. Там королевские войска соединились с отрядами гетмана Ходкевича и вместе двинулись осаждать укрепленный городок Погорелое Городище. Местный воевода князь Юрий Шаховский на требование сдачи ответил королю: «Ступай к Москве. Будет Москва за тобою, и мы твои». Король послушался и пошел дальше.

Основные силы поляков осадили Волоколамск, а конный отряд пана Адама Жолкевского двинулся к Москве. Жолкевский дошел до села Ваганьково, где был атакован русскими. Поляки были разбиты и бежали. В бою поляки захватили смоленского дворянина Ивана Философова. Жолкевский велел допросить его и узнать, хотят ли по-прежнему москвичи королевича Владислава на царство, полнолюдна ли Москва и много ли там припасов. Философов ответил, что Москва «людна и хлебна», и все готовы помереть за православную веру, а королевича на царство брать не будут. То же самое дворянин сказал и самому Сигизмунду.

Потеряв надежду овладеть Москвой, король решил по крайней мере взять Волоколамск, который обороняли воеводы Иван Карамышев и Чемесов. Поляки трижды штурмовали город, но были отбиты. Третий штурм кончился вылазкой казаков под началом атаманов Нелюба Маркова и Ивана Епанчина. Казакам удалось отогнать ляхов и уволочь у них несколько пушек.

27 октября Сигизмунд приказал войску уходить в Польшу. По дороге от холода и голода поляки потеряли несколько сотен человек.

Зиму 1612-1613 годов князь Пожарский провел в Москве. После освобождения столицы от поляков его влияние постепенно падало. Историки давно ломают копья в спорах, домогался ли Дмитрий Михайлович царского престола. Сторонники этой версии любят приводить показания дворянина Л. Сукина, который в 1635 году утверждал, что «Дмитрий Пожарский воцарялся, и стало ему в двадцать тысяч». Противники утверждают, что Сукин врал со злости на князя. Главным же аргументом против «воцарения Пожарского» служит миф о храбром, но наивном и глуповатом воеводе, который и помыслить не мог о царском венце. Хорошей иллюстрацией этого мифа стала народная песня, записанная в 40-х годах XIX века П. В. Киреевским:

Давайте зададим себе простой вопрос: почему никто из историков не отрицает полководческого таланта Пожарского, его блестящих способностей как политика, так и дипломата? И вдруг зимой 1612 года Пожарский предлагает выбрать в цари малограмотного подростка, всю жизнь проведшего за бабскими юбками, из семейства изменников, активно участвовавшего во всех заговорах против государства Российского с 1600 года. Я уж не говорю о том, что Михаил, в отличие от Пожарского и большинства его ратников, целовал крест Владиславу, а его отец находился в польском плену.

Что же произошло, почему поглупел славный воевода? Может, его польским ядром контузило или шестопером по шлему съездили? Нет, Дмитрий Михайлович Пожарский активно участвовал в борьбе за престол. Почему же не осталось письменных свидетельств очевидцев о предвыборной борьбе Пожарского? Ну, во-первых, резонно предположить, что все такие документы были уничтожены по указу Михаила, а во-вторых, Москва — не Варшава и не Париж, громко обещать панам злотые за избрание на престол и произносить исторические фразы, что-де Париж стоит мессы, не принято. Ни Годунов, ни Михаил ни разу не предлагали себя на престол, а, наоборот, категорически отказывались от него. Соответственно, и Пожарский не мог нарушить традицию. Но, увы, он совершил две роковые ошибки. Во-первых, о чем уже говорилось, вошел в соглашение с боярами при капитуляции поляков, а во-вторых, не сумел удержать в Москве дворянские части из второго ополчения. В результате тушинским казакам угрозой применить силу, а в отдельных случаях и грубой силой удалось затащить на престол Михаила Романова. Подробно об этом я расскажу в главе «Филарет и Михаил Романовы», а тут лишь задам два вопроса.

Предположим, что Пожарский действительно был глупым служакой и на самом деле поддержал кандидатуру Михаила. Надо ли говорить, что об этом факте 300 лет тараторили бы романовские пропагандисты. Рисовались бы сусальные картинки и иконы, где седой воевода подает корону юноше с ангельским ликом. Увы, официальная пропаганда как-то невнятно говорит о позиции Пожарского на соборе. А теперь предположим, что Пожарский пытался «воцариться», но потерпел неудачу. Как должна была это отразить официальная историография? Вот, мол, лез князь Дмитрий на престол, а его поперли казаки-тушинцы и посадили Михаила? Тогда у многих возник бы резонный вопрос: а на каком основании Романовы оттерли от престола спасителя России, да еще и князя Рюриковича? Да и у меня самого, когда я в 5-м классе прочитал какую-то книжку о Пожарском, где рассказывалось, как царь Михаил унижал князя, возникла мысль: а как Пожарский допустил, чтобы престол заняла столь ничтожная личность? Естественно, что самым популярным объяснением позиции Пожарского на соборе было то, что по простоте души сам и отказался от престола.

В апреле 1613 года Михаил Романов с матерью в окружении большой свиты неторопливо движутся к Москве. В дороге Михаилу подали челобитную от Трубецкого и Пожарского с просьбой о дозволении со своими ратными людьми, что освобождали Москву, встретить государя на подходе к столице. «Были мы, холопи твои, на твоей государеве службе под Москвою со 119 году и голод и нужу великую терпели, и в приходы гетманские в крепких осадах сидели, и с разорители воры крестьянской, с польскими и литовскими людьми, бились, не щадя голов своих, и всяких людей на то приводили, что, не увидя милости божией, от Москвы не отхаживать. И милостью всемогущего в Троице славимого бога и пречистые богоматери, а твоим государевым царевым и великого Князя Михаила Феодоровича всея Руси счастием, а дворян и приказных людей, и детей боярских, и атаманов, и казаков, и стрельцов, и всяких служилых людей прямою службою и кровью Московское государство от польских и литовских людей очистили... И ныне, государь, приходят к нам стольники и стряпчие, и дворяне московские, и приказные люди, и жильцы, и из городов дворяне и дети боярские, которые с нами, холопи твои, были под Москвою, и бьют челом тебе, государю, чтоб им видеть твои царские очи на встрече; и мы, холопи твои...» Подписана сия челобитная Митькой Трубецким и Митькой Пожарским.

Можно ли, находясь в здравом уме, предположить, что князь Д. М. Пожарково-Стародубский добровольно захочет ни за что, ни про что сделаться «холопом Митькой Пожарским»?